Сборник Попаданец
Шрифт:
— Почему прекратили стрелять?! — Бабуля от возмущения стукнула кулаком по столу.
— Чтобы не спугнуть крупную рыбку поимкой всякой мелочи, — улыбнулся я. — Народ на кораблях сейчас готовится скорым темпом рвать оттуда когти.
И вправду стали видны перекидываемые между бортами трапы, по которым солдаты от дальнего судна перебирались к кораблю, ближе всего стоящему к берегу. Вскоре же народ преспокойно начал спуск, пока бронированные страшилы остервенело рвали бока самого крайнего корабля.
Впрочем, для людей это было далеко еще не спасение, спускаться приходилось по пояс в воду, кишмя-кишевшую обозленными от крови погибших собратьев навками.
Толпу нахлынувших русалок встретил дружный залп прикрытия еще стоящих наверху легионеров. Те же, кто спешно покидал судно, формировали строй из щитов и копий, замыкая контур, в который не вооруженным, но меж тем не менее опасным навкам ходу уже не было. Четко, слаженно, молодцы, только и наши водоплавающие не трусливо себя повели в данной ситуации. Просто потрясающая самоотверженность и лютая ярость по отношению к противнику. Дело в том, что даже на такой минимальной глубине эти создания развивали поистине потрясающую скорость, вылетая со щелчком хвоста из-под воды чуть ли не на два человеческих роста, тупо и банально перелетая заградительную шеренгу и обрушиваясь всей массой тела на не подозревающих о подобной прыти солдат внутри строя.
Началась «куча мала», в ход пошли кутласы тускло блестящей стали, но промедление в данной ситуации смерти подобно. Нужно уходить как можно быстрее, пока на помощь чешуйчатым не подошли их бронированные машины смерти, что пока тупо, но уже с меньшим остервенением продолжали уничтожать корабль. Вот один, вот уже второй ракан останавливается, грузно перебирая лапками и с трудом поворачивая свое покатое тело в сторону моих солдат.
— Давайте же, ребята! — с дрожью в голосе приговаривал я. — Давайте выбирайтесь оттуда!
Видно было, что бой был диким, даже отсюда видно, как вода чернильной кляксой расползалась, насыщаясь темным цветом крови. Каждый шаг горстке легионеров давался через стон и боль, а также потерю стоящего рядом товарища, но все же пошли.
Медленно. Слишком медленно, навки, не жалея живота, совершенно не оглядываясь на потери, тормозили ход людей, что в конце концов и привело к ожидаемому результату.
Клац!
Ох, что за жуткий звук! Как страшно умирали крайние, прикрывающие отход остальным, в безжалостных клешнях речного монстра. Тварь перекусывала пополам полный доспех вместе со щитом. Благо не дрогнули, благо не побежали, открывая спины, иначе бы все полегли как один, сбитые и утаскиваемые в речные глубины.
Легион вышел на берег, жалкие крохи от того, что было, но все же ушли из смертельных объятий, вливаясь в ряды уже поджидающих их товарищей, что дружно приняли на свои жала нападавших и преследующих рыболюдей.
Отход боем. Стандартный маневр, где на счет под гул свистящей стали сержант в строю дает команду на шаг назад. Человеческая масса под натиском диких навок стала уходить вглубь земли, постепенно увлекая все дальше и дальше от родной стихии все больше и больше противников.
— Молодцы, — шептал я себе под нос, искренне переживая за своих людей. — Уводим их, уводим, покажите этим гадам хвостатым, что они выигрывают!
Молодцы, все сделали красиво и по уму. Уже практически под сто метров прибрежной зоны заполонили все прибывающие и прибывающие жители реки, все так же глупой толпой бросающиеся на щиты моих солдат. Правда, и в этой толпе был плюс, она не давала и без того неповоротливым ракам-великанам доползти до моих людей, продолжающих
— А вот и девочки, — прокаркала Априя, поднимаясь со стульчика и извлекая из своих одежд целую перевязь различных амулетов. — Теперь и бабушка повоюет.
Неспешно, царственно, бирюзовая зелень летних речных вод выпускала из себя стройную процессию из королев подводного рода. Прекрасные создания из надменного холода и пренебрежительной массы сияющего отчуждения. Красивы, юны и прекрасны своим ликом, они неспешно выходили из воды, кривя презрительно губы при виде десятков мертвых тел своих подчиненных, раскачиваемых легкой волной реки.
— Ну, ба. — Я скрестил пальцы на удачу. — Теперь вся надежда на тебя.
— Не боись, не подкачаю, — хмыкнула она, разглядывая водяных королев. — Вон та нам нужна?
По центру шла Камхельт, увешанная гирляндой золотых украшений, а также в диадеме легкой золотой нити, замысловатым узором сходящих с висков на скулы, корона, не иначе, видно сразу — заказная вещь, не с барского, так сказать, плеча.
— Она, родимая. — У меня невольно сжались кулаки при взгляде на нее. — Ну, здравствуй, дорогая!
История повторялась, гарпиды вышли добивать отступающих, только вот в этот раз ситуация немного другая. В этот раз нет с ними перебежчика, нет с ними их мага, некому их прикрыть, а вот у меня есть, и все теперь, все будет по-другому.
Корабли, да, корабли и этот узкий плес, все это не зря и не прихоть. Слева и справа, буквально на сотню метров глубина по колено, и единственным относительно приятным выходом как раз и является то место, где сейчас, уткнувшись носом в песок, стоят суда и где меж деревянных бортов сейчас неспешно шествуют хозяева водных глубин, даже не подозревая о приготовленном для них подарке.
Хитрые, а может, трусливые. Осторожные, как я и предполагал, они не выходили из воды, пока не удостоверились в своем превосходстве. Не было их, пока шел штурм судов, не было никого и пока их подчиненные гибли, отбивая береговую черту у нас. Ну а сейчас почему бы и нет? Сейчас можно, когда люди спешно уходят, теснимые от воды прочь, теперь вышли и они, чтобы триумфаторами вырвать свой кусок славы.
— Вестовому, давай отмашку, время! — крикнул я, краем взгляда улавливая взметнувшиеся флажки, ознаменовавшие заключительную стадию операции, и вставляя в уши искусно вырезанные «беруши» из пористой, но плотной пробковой древесины, сразу же погружаясь в мир безмолвия.
Я не великий стратег, и я не храбрый полководец, я просто человек с толикой здравого смысла, а также небольшим багажом жизненного цинизма и осторожности, которые я приобрел за годы своей жизни. Прав, всецело и всеобъемлюще прав мудрец Востока, чьи слова летят и по сей день через века. Что сущность войны? Обман. Искусный должен изображать неумелость. При готовности атаковать демонстрируй подчинение. Когда ты близок — кажись далеким, но когда ты очень далеко — притворись, будто ты рядом. Да, мои дорогие, все, что было здесь на берегу, это обман. Мои люди спешно покидали корабли, неся потери, лишь для этого мига, так как не все ушли оттуда. Почти пять десятков человек сейчас пластом лежали на палубе, ожидая команды с берега от меня, и наконец она пришла. Взметнулись флаги, народ по команде подскакивал на ноги, единым дружным броском накрывая сетями проходящих между судов королев речного народа. Все теперь в моих руках все мои золотые рыбки в одном сачке, ну и главная виновница торжества, как довершение картины, так сказать, сладкая вишенка на вершине торта.