Сборник Попаданец
Шрифт:
«Мне страшно, Ульрих». — Тело монстра сжалось.
«Не бойся. — Я смотрел на дрожащую руку, в которой формировались острые грани Копья Тьмы. — Теперь не будет боли».
«Ульрих!» — резанули ее слова ментальным криком.
Голова зверя в долю секунды осыпалась на камни прахом, тело, исторгнув из обрубка шеи зловонную слизь толчком неживого сердца, покачнувшись, завалилось наземь мешком прогнившего мяса, ну а следом и я рухнул безвольно, не в силах даже глаза закрыть, медленно наблюдая, как со смертью гончей испаряется марево
Не возьмусь сказать, сколько точно я там провалялся, пялясь в пустоту, но через какое-то время меня обступили бабули, испуганно прощупывая пульс и хлопая по щекам, чтобы привести в чувство. Они все суетились, что-то спрашивали, и, возможно, я даже что-то им смог ответить. Перед глазами все поплыло, накатила дикая непреодолимая усталость, и я с блаженством закрыл глаза, проваливаясь в небытие беспамятства.
Единственное, что червячком шелохнулось внутри, была мысль о смерти Альвы Шернье, о которой голосили сестрички Хенгельман, но, возможно, мне это показалось.
Площадь постепенно наполнялась звуками. Серая марь непонятного тумана в считаные минуты была разорвана слабым ночным ветерком, испуганно пролетевшим по улочкам древнего города, отчего безумное пиршество смерти в виде изуродованных тел, практически повсеместно устилающих землю среди разбитых и изодранных лоскутов палаток циркачей, выглядело какими-то белесыми пятнами в ночи.
Все пространство стали заполнять стражники города, испуганно оглядываясь по сторонам, кое-где местами еще чадили скупые языки пламени от опрокинутых факелов и светильников, мерцая одиночеством, словно звезды в ночном небе.
— Ну что? — В дальнем углу, на самой верхотуре из бочек шелохнулась до этого момента неподвижная фигура старого акробата, произнося эти слова вслух: — Доволен?
— Весьма. — Тихо передернулась рябью тень, причудливо изогнувшись за его спиной. — Он сделал верный ход.
— И что теперь? — Опять спросил мужчина тьму. — От меня что-то еще нужно будет?
— Не знаю. — Тень, слабый образ человека, покачала головой. — Случилось кое-что, что выходит за рамки нашего плана.
— Она? — Мужчина качнул головой в сторону проулка, где за ними наблюдала скрытая ночью темная эльфийка.
— Не-е-т. — Тень проследила взглядом в указанном направлении. — Тай пока вне игры, ее выход позже.
— Тогда что? — Акробат нахмурился, задумчиво сведя брови.
— Ты почувствовала смерть стража, Гальверхейм? — Тень словно принюхалась к чему-то.
— Да, — кивнул сидящий. — Но там были бестиары, в этом нет ничего удивительного.
— Не все бестиары истинные стражи, Галчонок. — Тень словно вглядывалась куда-то вдаль.
— Кровь магистров? — Смесь испуга и удивления отразилась на лице акробата, который словно пружина взвился на ноги. — Этого не может быть!
— Нет ничего невозможного, Гальверхейм, когда в игре высокие материи, не мне тебе об этом говорить. — Тень попятилась
— Это очень плохо. — Нервно дернулся мужчина. — Это может вылиться большими неприятностями. Все только стало налаживаться, мне здесь, но тем паче у себя, не нужны эти разборки!
— Ну что ж. — Тень еще раз посмотрела в сторону притаившейся эльфийки. — Займись последствиями, если они последуют, я пока не вижу, кого из магистров эта кровь, за мальчиком я найду, кому приглядеть.
— А что если?.. — Старый акробат повернулся запоздало к уже исчезнувшему без следа собеседнику. — Демоны тебя побери, тебе всегда нужно, старый пройдоха, оставлять последнее слово за собой?
Он какое-то время еще постоял на бочках, поджидая очередной патруль стражи.
— Эй ты, длинный! — Свиснув, окликнул он одного из солдат внутреннего охранения, кидая в его сторону неприметный серебряный перстенек. — Лови!
Бу-бу-бу-бу-бу!
Боги поднебесья, ну что же так громко-то?! Принцесса с трудом исторгла из себя стон, так сразу и не разлепив тяжелые налитые свинцом веки.
Бу-бу-бу-бу-бу!
— Да какого демона вам нужно, неугомонные?! — сипло выкрикнула она, поморщившись от своего охрипшего голоса. — Нельзя ли потише «бубунить»?
Фу, мерзость! Выхлоп жутчайшего перегара из открытого рта передернул ее всю спазмом отвращения. Как же раскалывалась голова! Да что голова, казалось, все ее тело словно топтал сутки напролет целый табун коней, не оставляя на нем и живого места.
— Очнулась? — словно из колодца гулко, до Катрин долетел голос бабули.
— Пфу-ф-ф… — Принцесса рухнула с кушетки, где она лежала, на пол, попытавшись встать на ноги. — Ой, ба-а-а… до чего же херово-то как!
— Ну а что ты хотела? — хохотнула де Кервье, глядя, как у ее ног шебуршит ворох грязного изодранного тряпья. — Нельзя пить, как лошадь, деточка, и не иметь за это последствий.
— Почему? — Катрин с трудом удалось сесть на полу, с прищуром из-за яркого света из окна оглядывая покои, в которых очнулась.
— Ну, наверно, потому, что ты все же не лошадь, а принцесса. — Пожала плечами старушка.
— А что за шум? — Прокашлялась принцесса, сплюнув на дорогой ковер какой-то мерзкий ворох из соломы и чьей-то шерсти.
— Это твой «папуля-золотуля» за дверью орет, как бык, которому прищемили яйца. — Сморщила носик Вальери, поглядев в сторону двери.
— Чего ему надо-то? — Катрин, пошатнувшись, все же водрузила себя на ноги, не без труда дойдя до столика, где трясущимися руками ухватилась за графинчик с водой.
— Создать кучу неприятностей на ровном месте. — Печально покачала головой экс-королева, подходя к окошку и задумчиво выглянув из-за портьеры наружу. — Видишь ли, девочка моя, нам, вернее тебе, не удалось свою прогулку сохранить в тайне.