Сборник Попаданец
Шрифт:
— Решила, значит, решила. — Де Кервье, с трудом проморгав слезы, слегка вздрогнула, вновь встретив взгляд мудрой змеи, что тяжким авторитетом мягко придерживал ее внимание.
— Высоко, — опять произнесла императрица, привстав на цыпочки, задумчиво перевесившись через край, разглядывая далекую темень земли внизу. — Тьфу.
Она натурально плюнула вниз, провожая взглядом улетающую прочь белизну слюны.
— Ты что делаешь? — Шмыгнула носом де Кервье.
— Считаю. — Вздохнув тяжко, та подперла рукой голову, переведя свой взгляд на половинчатый диск луны. — Примерно секунды четыре, может, пять, будешь лететь, а может,
— Эм-м-м-м… — Королева, прищурившись, посмотрела в сторону мерно покачивающихся внизу вымпелов, знамен и флагов.
— Но я бы тебе не советовала ни на знамена прыгать, ни с этой стороны, в частности. — Императрица, продолжая по-прежнему подпирать голову одной рукой, в задумчивости стала в лунном свете рассматривать красивый фосфоресцирующий маникюр ногтей на своей второй руке. — Во-первых, смотри, как эти упыри слуги флаги понатыкали, они все под наклоном, и ты при полете вниз, извини за пикантность, можешь нашпилить на чье-то фамильное древко свою прелестную жопку. Нет, жопка, конечно, у тебя ничего так, но извини, всякие фамильные ценности тоже нужно уважать.
— Я перепрыгну! — Де Кервье, злобно сжав до белизны губы, топнула ногой, опять опасно покачнувшись.
— Молодец. — Кивнула та в ответ скучающе. — Только вот именно из-за этого и наступает во-вторых.
— Чего еще? — Де Кервье с подозрением стала смотреть вниз.
— Во-о-о-о-н, точнёхонько на ту крышу прилепишься. — Наманикюренный пальчик ткнул в указанном направлении. — Крыша, видно сразу, ненадежная, смотри, какие дыры, а меж тем знаешь, что это?
— Что? — Вальери ни малейшего представления не имела об этом замке.
— Свинарник. — Император задумчиво двумя пальчиками извлек из глубокого выреза платья, прямо меж богатых и явно упругих шаров грудей, длинный, грубо скатанный бумажный цилиндрик. — Ты только представь себе, что ты за славу о себе снискаешь, если тебя потом будут вперемешку со свиным говном в семейный склеп запихивать. Менестрели потом как пить дать о тебе балладу сложат, а название у нее будет «Любовь в говно».
Странная, скатанная цилиндриком бумажка одним концом легла на напомаженные красивой, темно-вишневой помадой губы черноволосой змеи, а другой конец бумажки она подожгла от маленького огонька, что наколдовала на кончике своего ногтя.
— П-ф-ф-ф-ф! — Старинный враг выпустил с шумом клубы дыма изо рта и носа, слегка закашлявшись. — Хух, ядреная, будешь?
Королева испуганно втянула носом странный травянисто-елочный запах, исходящий от подожженного цилиндрика.
— Нет, спасибо. — Де Кервье смутилась и немного растерялась, она не понимала совершенно, что здесь происходит и что, собственно, тут забыла императрица.
— Ты знаешь что? — Императрица задумчиво продолжала сосать, видимо, вкусный дым из своей забавы. — Ты давай вон оттуда, с северной стороны прыгай.
— Почему? — Вальери волей-неволей принюхивалась к летящему в ее сторону дыму от императора.
— А с той стороны чаша фонтана. — Брюнетка змея вновь сплюнула за парапет. — Прикинь, как красиво ты ляпнешься в него? Вся такая в трепещущем платье, брызги воды, а потом пунцово-алым станет весь бассейн, ты, кстати, с криком полетишь или молча?
— Не знаю. — Молодая королева почувствовала некий непонятный гул в голове и легкий жар в груди, немного закружилась голова.
— С
— Не говорите глупости! — Де Кервье, почему-то хихикнув, аккуратно слезла со своего трамплина, благодарно кивнув, когда император любезно придержал ее за ручку. — Я — королева, и мне не пристало такие вещи выкрикивать на людях.
— Можете себе позволить напоследок. — Пожала плечами мудрая змея. — К тому же все спят, ночь на дворе.
Ночь и весь рассвет Вальери, то хохоча, то рыдая прижималась к этой странно отчужденной, но меж тем внимательно сочувствующей змее, выливая вековечному императору, врагу Финора и вообще нехорошей бяке, все то, что не могла сказать годами, все то, что невозможно было сказать никому и никогда, а зачастую формулируя вслух мысли, в которых даже сама себе бы никогда не посмела признаться. Было что-то сокровенное в той ночи, было что-то, чего она была лишена так долго в своей жизни. И имя этому было понимание. Не ненужное в данной ситуации сочувствие, не горькая жалость и слезливо-щемящая тоска, а некая фривольность, некая бравада и игра с жизнью, игра, которая полутенью, незримым абрисом, некоей смутной надеждой грозила дать шанс на возможность вновь подняться с колен, получив так звонко и так больно-обидно по щекам от злодейки судьбы.
— Вставай, подруга. — Императрица потянулась грациозно всем телом до хруста, поднимаясь с пола, где они сидели обнявшись на башне, прислонившись спинами к каменному зубцу и рассматривая медленно всходящее на небосклон солнце. — Ночь ушла, день входит в силу и нам с тобой пора.
— Куда? — робко спросила Вальери, хватаясь за протянутую руку.
— Навстречу новой жизни, девочка. — Подмигнула та, одарив ее улыбкой. — Не все еще потеряно, красотка, я помогу тебе жить дальше.
— Ну, это вряд ли… — Вальери робко улыбнулась, спускаясь с башни вслед за этой красивой женщиной.
— Ты просто не знаешь всех граней своего женского сердца, подруга. — Императрица проводила ее до комнаты, напоследок звонко шлепнув ее по попе и улыбнувшись. — Я дам тебе смысл жить, обещаю. Ты вновь будешь счастлива, правда, придется немного потрудиться, но это уже ерунда…
— Ерунда… — повторила молодая королева автоматически, без памяти и задних ног от усталости падая не раздеваясь на свою постель. — Ерунда…
Но новая жизнь так просто не приходит по щелчку пальцев. Она переехала в апартаменты императрицы, где они долго и обстоятельно беседовали. Молодая королева то хмурила брови, впадая в депрессию, то внезапно наполнялась радостью новых заветов, то вновь заливалась горькими слезами.
Не без помощи императора переговоры и подписание пакта о взаимном ненападении растянулись без малого на полмесяца. Вальери до дрожи в коленях боялась плана, разработанного ее подругой мудрой змеей, но к сожалению, просто не видела другого шанса повернуть все вспять. В случае же, если все выходило согласно задуманному, был в шанс, растоптав гордость и закрыв глаза на горький обман, вернуть себе свою разбитую надежду, склеить по кускам свою разрушенную жизнь, начав с нуля все то, о чем так долго мечталось.