Сборник "Приключения Томека на разных континентах". Компиляция. кн.1-5

Шклярский Альфред

– А я не подозревал его в особой любви к книжкам, видя что он целыми днями носится по прерии, - признался шериф.
– Может быть, ты еще что-нибудь знаешь о сиу и Танце Духа?

– К сожалению, только это.

– А вы, дядя, знаете?
– хитро спросила Салли.

Шериф улыбнулся и начал рассказ:

– Это довольно старая и странная история. В 1888 году между индейскими племенами северо-западной Америки распространилось известие, что в одном из уголков штата Вайоминг появился Great Medicine Man [148]– великий колдун, который призвал всех краснокожих к восстанию против белых колонизаторов. Это был индеец Вовока из племени пюте. От своих соплеменников он потребовал прекращения междоусобной борьбы и объединения.

Он считал, что всем индейцам надо покончить с распрями и отказаться от обычаев, перенятых от белых людей. Если это будет сделано, тогда появится индейский Мессия, который прогонит белых за Великую Воду, воскресит перебитых бизонов и вернет индейцам прежнюю жизнь. Это возрождение, приход которого провозглашал старый Вовока, получило название "Танец Духа" - так звался танец, который совершали сторонники Вовоки во время обрядов. Для этого танца краснокожие надевали белые рубашки, украшенные амулетами для защиты от злого духа и, танцуя, часто впадали в экстаз; они свято верили, что во время этой пляски души их уносятся в Страну великого духа, где обитают их предки.

148

Great Medicin Man - произносится: "грейт медисин мен" - Великий врачеватель, часто в значении колдун, шаман.

Призывы Вовоки были услышаны. Индейцы стали выкапывать топоры войны, вооружались и раскрашивали лица. Танец Духа возбуждал умы. Индейцы брались за оружие, отказывались подчиняться правительственным чиновникам, ведающим резервациями. Начались волнения, особенно усилившиеся, когда во главе всего движения очутился Татанка Иотанка - Сидящий Бык [149] , вождь и очень влиятельный жрец племени тетон-дакота, принадлежащего к языковой группе сиу. Сидящий Бык был очень опасным противником. Еще в 1875 году он начал войну, длившуюся два года. После битвы под Литлл-Биг-Хорн бежал в Канаду, откуда вернулся и поселился в резервации сиу. Будучи непримиримым врагом белых, он поддержал призыв Вовоки. Снова начал борьбу, которая сначала была успешной, но вскоре у индейцев не стало оружия и припасов...

149

По-английски - Sitting Bull.

– Дядя, а что случилось с этим храбрым вождем?
– спросила Салли.

Шериф гневно насупил брови, но ответил спокойно:

– Кончил плохо, по заслугам. Он и его сын были убиты индейскими полицейскими: Красным Томагавком и Бычьей Головой. Со смертью предводителя прекратилось и бессмысленное сопротивление индейцев.

– Когда погиб Сидящий Бык?
– спросил Томек.

– В декабре 1890 года, - ответил шериф и занялся своей погасшей сигарой.

– Я тоже так считал, но спросил только потому, что никак не могу найти связь между Танцем Духа и индейским пленником, который лежит связанный, как теленок, у нашего дома, - сказал Томек.

– Ты высказал вслух мои мысли!
– воскликнула миссис Аллан.
– Причем тут этот несчастный человек?

– Вот, теперь-то мы подошли к сути дела, - ответил шериф.
– С некоторых пор ко мне стали поступать сообщения, что какой-то таинственный краснокожий сеет смуту среди окрестных индейцев. В резервациях будто бы опять стали совершать запрещенный обряд Танца Духа. После загадочного исчезновения двух правительственных агентов мне пришлось заняться следствием. Я установил, что время от времени в наших резервациях появляется какой-то посланец из-за мексиканской границы и подстрекает индейцев к восстанию против белых. Я несколько раз устраивал на него засады, но он, предупрежденный своими шпионами, уходил от меня. Наконец я нашел человека, который помог мне поймать подстрекателя. Богатый ранчеро, индеец по имени Многогривый, сообщил мне вчера, что индейцы ожидают этого посланца. Я с отрядом индейской полиции устроил

засаду в доме Многогривого, и преступник угодил в ловушку.

– Ага, так это и есть тот подстрекатель?!
– воскликнул боцман, хлопнув себя по бедру.
– Поздравляю, шериф, поздравляю! И как зовут этого фрукта?

Томек с укором посмотрел на друга, но боцман сделал вид, что не замечает его. Шериф обстоятельно ответил:

– Это апач, зовут его Черная Молния. Черный цвет у индейцев символизирует смерть. Говорят, что у этой Черной Молнии много всего на совести.

– Ну, это удача, шериф!
– продолжал боцман.
– Но почему вы его сразу не повесили?

– Надо кое-что у него выпытать. Он явно верховодит большой группой краснокожих, скрывающейся в горах вблизи нашей границы. Да мы и не намерены лишать его жизни. Если он будет вести себя разумно и выдаст нам убежище бунтовщиков, то мы будем считать его военнопленным.

– Дядя, значит, после допроса вы его освободите?
– спросила Салли.

– Нет, милая, мы его пошлем в Форт-Мэрион во Флориде, где несколько сот непокорных индейцев находятся в лагере как военнопленные.

– Значит ничего плохого ему не сделают!
– обрадовалась Салли.

– Пожалуй, это не очень разумно - так мягко относиться к бунтовщикам, - заявил боцман Новицкий, притворяясь возмущенным.
– Весьма дурной пример для остальных смутьянов...

– Не беспокойтесь, - успокоил его шериф.
– Мы настолько сильны, что уже можем не прибегать к слишком... суровым мерам.

Но боцман не унимался.

– Если в одном месте скопится много подобных молодцов, то ведь им нетрудно будет устроить побег, а там и восстание готово.

– Мы справлялись и не с такими, как Черная Молния, - ответил шериф Аллан.
– Надо вам знать, что апачи, целые века жившие разбоем, долго противились переселению в резервации. Такие воины, как Кочизе, Жеронимо, Начес, Хучи и Йольджи крепко нам досадили. Когда мягкие меры не помогли, их объявили вне закона и преследовали до тех пор, пока не схватили. Большинство из них находится в лагерях во Флориде, но на родину после освобождения вернулись немногие.

– А почему, если можно спросить?
– поинтересовался боцман.

– Местные индейцы привыкли к сухому климату прерий. Почти вся территория Флориды покрыта болотистыми джунглями. Суровая дисциплина, нездоровый и непривычный климат, тоска по родным краям делают свое.

– Хо-хо! Недурной способ избавляться от бунтовщиков, - пророкотал боцман Новицкий.
– Как говорится, прошу прощения, все делается в белых перчатках.

Миссис Аллан нахмурилась.

– Хорошо же вы поступаете с законными владельцами этой земли. Короче говоря, индейцы должны либо дать запереть себя в резервации, либо погибнуть в Форт-Мэрион, - сухо сказала она.

– Я не знал, что бедным индейцам приходится терпеть такую несправедливость, - грустно сказал Томек.
– Подобную же судьбу уготовили полякам российские цари. Настоящих патриотов они вешают или ссылают в Сибирь. Вы же знаете, что даже мой отец и вот он, боцман, вынуждены были бежать из родной страны, спасаясь от ссылки.

– Ну вот, извольте, я с опасностью для жизни целыми днями гоняюсь за бунтовщиками, а мои близкие обвиняют меня в несправедливости, - воскликнул шериф, криво улыбаясь.
– Ну, если уж на то пошло, то признаюсь, что и мне иногда жаль этих краснокожих храбрецов. Но пока я шериф, я должен исполнять свой нелегкий долг.

– Понимаю, понимаю. И на корабле такой же закон. Каждый должен выполнять свою обязанность, даже если это будет стоить ему жизни, - поддакнул боцман.
– Шериф - тот же капитан корабля. Но я не понимаю, почему краснокожие полицейские с таким рвением стерегут пленного? Неужели они не могут с ним стакнуться?

– Этого можно не бояться. Индейскую полицию ненавидит большинство краснокожих. Конечно, несправедливо, потому что в полиции служат индейцы, лояльные к нашему правительству. Разве разумное поведение можно считать предательством?