Сборник "Приключения Томека на разных континентах". Компиляция. кн.1-5
Шрифт:
Порядком проголодавшийся Томек с аппетитом поглощал куски мяса, несмотря на то, что оно было наполовину сырое. Одновременно он с опаской следил за якутами, которые, усевшись вокруг надетой на рожон говядины, отрезали от нее кусок поджаренного мяса и брали его в зубы, отрезая ножом у самого рта мелкие кусочки. При каждом таком движении ножа Томеку казалось, что они могут отрезать себе носы. Однако ничего подобного не произошло. Удовлетворив свой голод, хозяин присоединился к гостям и стал угощать их кумысом. Это значило, что он предлагает свою дружбу. Для полноты церемониала он подарил Смуге как руководителю экспедиции, свой нож с рукояткой из бивня мамонта [435]
435
Почти вся территория Якутии находится в районе вечной мерзлоты, поэтому уже на небольшой глубине в земле царит низкая температура. Таким образом, здесь хорошо сохранились останки животных минувших эпох, как например: мамонта и полосатого носорога, которые жили на территории Восточной Сибири до похолодания климата. Кости мамонта часто находят в речных отложениях, а на побережье Северного Ледовитого океана их чрезвычайно много.
Довольный хозяин поставил на столике "симир" - кожаный мешок с кумысом - и стал наполнять жбаны свежим, слегка пенящимся напитком.
Сын хозяина стал играть на "хамисе". Это единственный музыкальный инструмент якутов. Играющий берет его в рот и языком, а также зубами регулирует звуки пружинки, находящейся в железной рамке.
Якуты чрезвычайно общительны, поэтому хозяин, хотя и не очень хорошо понимал русский язык, все время расспрашивал гостей о новостях из широкого мира. Когда не менее общительный боцман упомянул о путешествиях по многим морям, на лице хозяина появилось выражение недоверия. Наблюдая за тем, как Павлов прислушивается к словам боцмана, Смуга и Вильмовский всячески старались приостановить его красноречие. Желая удовлетворить любопытство якута, Смуга как бы мимоходом сказал, что они едут в Алдан, чтобы купить там меха. К счастью, вскоре сыновья хозяина привели с пастбища лошадей и все вышли поглядеть на них.
Томек сразу заметил, что якутские кони очень отличаются от забайкальских. Они ниже ростом, туловища у них короткие; большие, удлиненные головы, широкая морда, горбатый нос; масть, как правило, серая или сивая. Хотя лошади на первый взгляд казались неловкими и невзрачными, у них было много достоинств. Якутские лошади могли со всадником на спине, с его вьюками и постелью, которую здесь все возят с собой, преодолевать участки дороги большой протяженности. Кроме того, они весьма неприхотливы. На постоях довольствуются сухой травой и ветками карликовых деревьев, которые отгребают зимой из-под снега.
Именно такие лошади и были нужны участникам опасной экспедиции, поэтому они, не торгуясь, вручили якуту условленное вознаграждение.
Приближался вечер. Гостеприимный хозяин пригласил путешественников переночевать у него. Это устранило бы необходимость разбивать палатки, потому что нигде вблизи не было постоялого двора. Смуга колебался, ведь в тесной хижине якута обитала вся его семья. Но когда узнал, что на расстоянии около двух километров по дороге находится пустующая зимняя юрта хозяина, он охотно воспользовался приглашением.
При помощи якутов путешественники оседлали свежих лошадей, простились с хозяином и, взяв с собой в проводники младшего его сына, отправились в путь.
Зимняя юрта, которую в Якутии повсеместно зовут "балаганом", представляла собой сооружение в виде пирамиды с низко усеченной вершиной. Боковые стены юрты наклонены к двухскатной крыше под острым углом и создают внутри нечто вроде ниш, где размещаются широкие скамьи для сидения
Путешественники расседлали лошадей, поставили их в небольшую загородку, находившуюся вблизи юрты, и вошли внутрь жилища. Внутренний вид зимней юрты был весьма похож на урасу, с той разницей, однако, что от очага к потолку шла наискосок дымовая труба, которая напротив двери имела большое отверстие, прикрытое козырьком, благодаря чему тепло направлялось в глубину юрты. Эта труба была построена из связанных тальником жердей и обмазана внутри глиной.
В юрте царили мрак и холод, поэтому юный якут принес дров и разложил в очаге огонь. Вскоре он попрощался с гостями, так как хотел еще до наступления ночи вернуться домой.
Измученные путешественники наскоро распаковали вьюки с постелями. Удобно устроились на скамьях. Они намеревались на рассвете отправиться в дальнейший путь. Уже давно им не приходилось ночевать под крышей дома.
На биваках боцман, как правило, перед уходом ко сну заковывал ноги Павлова в его же собственные кандалы. В тайге, где существовали благоприятные условия для бегства, это было прямой необходимостью. Но рослый, добродушный моряк не был мстительным человеком. Когда прошел первый гнев, он сделался даже вежливым в обращении с агентом. Этим вечером Павлов выглядел чрезвычайно измученным тяжелой для него верховой ездой. Боцман, как всегда, достал кандалы, но не спешил надеть их на ноги Павлова. В конце концов, подошел к Смуге и шепнул:
– Послушайте, если мы не можем свернуть этому шпику голову, то надо позволить ему отдохнуть. Верхом на лошади он подохнет, можете быть уверены! Шпик еле волочит ноги.
– Так пусть идет спать, - ответил Смуга, не поняв, чего хотел от него боцман.
– Впрочем, всем нам нужен хороший отдых до рассвета.
– Это правда, - согласился моряк.
– Однако плохо спать с железом на ногах...
– Послушайте, боцман, вы прекрасно знаете, сколько трудов стоило нам убедить Вильмовского и Томека, что эта осторожность необходима для нашей же безопасности.
– Конечно, знаю, а как же! Ведь я сам настаивал на этом. И все же я не могу заснуть, когда этот тип рядом со мной гремит кандалами, словно каторжник.
Смуга вовсе не желал поиздеваться над побежденным противником. Поэтому, хотя он и считал, что это не очень разумный поступок, буркнул в ответ:
– Черт подери, делайте как хотите, но помните, что вы за него отвечаете головой.
– Ничего не бойтесь, ведь я сплю чутко, как заяц, - шепнул боцман и приказал Павлову ложиться спать без кандалов.
Вильмовский и Томек были довольны поступком боцмана.
Прежде чем лечь спать, боцман изнутри запер дверь деревянной задвижкой. Однако он до самого рассвета не сомкнул глаз. Ему казалось, что Павлов может бежать.
А Павлов с радостью принял перемену в поведении своего стража. В первый момент он даже подумал о бегстве, но сообразил, что это может быть ловушка, подстроенная ему нарочно.
"Ему надоело постоянно следить за мной, - думал Павлов.
– Если я попытаюсь бежать, а он только этого и ждет, то погибну, так как не могу рассчитывать на чью-либо помощь. Перед нами еще далекий путь, может быть, представится случай получше".