Сборник "Приключения Томека на разных континентах".Компиляция. кн. 6-8
Шрифт:
– Не корова, а буйвол, – в свою очередь рассмеялся Смуга.
– Он ходит по кругу с завязанными глазами, чтобы не одуреть от этой монотонной ходьбы.
– Давай подойдем поближе, – предложил Смуга, – там столько детей.
Действительно, около сакийи их крутилось множество. Некоторые подстегивали животное, чтобы оно не останавливалось. Привязанный к дышлу буйвол терпеливо отмеривал шаг за шагом, пуская в движение огромное деревянное колесо с прикрепленными к ободу глиняными либо кожаными ведрами, которые черпали воду из канала и разливали ее по желобам, распределяющим воду по всему полю. Монотонному одуряющему скрипу водоворота вторило детское пение.
– Вы понимаете, о чем они поют? – спросил Абер.
–
– Вовсе нет! Они поют о красоте жизни, о радости труда. Правда, припев весьма прозаический.
Приди, приди моя овечка, Пусть будет полным кошелек.
– Да, это так важно – уметь радоваться тому, кто ты есть и чем занимаешься, – произнес Смуга.
– Здесь перед вами самое распространенное оросительное устройство. Во всем Египте вдоль Нила расположено более пятидесяти тысяч сакий или похожих на них архимедовых винтов.
Стоянка подошла к концу. Караван миновал выросшее среди полей хозяйство, называемое здесь эзба. Пересек прелестный пальмовый лесок, проехал по аллее акаций и сикомор. Вдали был по-прежнему виден Нил, все меньшими казались пальмы, лиловые в сиянии солнца, завершавшиеся букетами из листьев.
Дорога вилась среди каменистых холмов, все реже попадались участки зелени, под копытами верблюдов хрустел песок. Караван вошел в глубокое ущелье, по обе стороны вздымались крутые изрезанные золотисто-рыжие скалы из известняка. Горячий ветер обжигал лица, нес по долине клубы белой пыли пустыни. Незадолго до наступления сумерек они остановились, чтобы отдохнуть. Следующую стоянку устроили лишь в поддень следующего дня, переждав зной в тени песчаного ущелья. Абер решил забраться наверх, чтобы в последний раз окинуть взглядом Нил, его плодородные берега. Вильмовский, неважно себя чувствующий, остался внизу. С Абером отправились Смуга и молоденький пятнадцатилетний погонщик верблюдов. Они упорно взбирались в гору по крутой, узкой тропинке, временами превращавшейся в плоскую песчаную дорожку. Местами она была укрыта тенью, местами плавилась под солнечными лучами. Они вышли на полянку, покрытую горячим от жара песком.
Из-под ног выбежала ящерица. В ту же секунду из песка появилось нечто красно-коричневое, на лету перехватившее зверька и скрывшееся среди камней.
– Сахбан [323] , – пронзительно выкрикнул молодой араб и продолжал кричать душераздирающим страшным голосом… Смуга заметил еще одну крапчатую тень и выстрелил. Он попал и добил гадюку каблуком. Затем Смуга повернулся к ужаленному мальчишке. Тот сидел, прислонившись спиной к скале и рыдал.
– Абер! – произнес ловец зверей холодным спокойным голосом. – Беги скорей за проводником и Андреем. Парня ужалила рогатая гадюка. Беги!
323
Рогатая гадюка – вид семейства гадюк. Спина серая или желто-коричневая с большими темно-коричневыми пятнами. Обитает в каменисто-песчаных пустынях. Необыкновенно быстрая и гибкая. Чрезвычайно ядовита. Заклинатели змей используют этих гадюк наравне с кобрами для своих представлений.
Абера мгновенно и след простыл, он понесся вниз, сломя голову и громко крича. Смуга же склонился над молодым арабом и сказал, мешая английские и арабские слова:
– Я должен высосать тебе ранку. Успокойся, все будет хорошо. Будь мужественным.
Говоря так, он достал нож и тщательно вытер его о рукав, жалея, что у него нет хотя бы бутылочки рома, чтобы продезинфицировать острие ножа. Он заткнул рот мальчика лоскутом галабии, чтобы придушить крики боли, зафиксировал укушенную руку. Мальчик уже успокоился и больше не вырывался. Он вырос в пустыне и потому прекрасно знал, что только
Абер побежал в лагерь. Выстрел и громкие крики собрали всех. Было ясно, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Вильмовский, не ожидая объяснений, схватил аптечку и оружие. Абер уведомил о происшедшем отца мальчика, тот схватил теплые одеяла и стал подниматься в гору. За ним шел Вильмовский и еще кто-то из каравана. Глазам путешественников предстала ужасающая картина. Смуга с окровавленным лицом прижимал мальчика, а того сотрясала дрожь. Земля вокруг была красной и мокрой от крови. Вильмовский перебинтовал рану, отец мальчика завернул его в одеяла и отнес в лагерь. Больного без перерыва поили простоквашей с водой, старательно следя, чтобы он был укрыт одеялами и обильно потел.
Вечером кто-то принес шкуру змеи, что вызвало дискуссию о гадюках и шансах мальчика.
– Это одна из самых ядовитых гадюк, – говорил Смуга. – Но поскольку мальчик до сих пор жив, с каждым часом возрастает надежда, что он выкарабкается.
Абер внимательно разглядывал шкуру. Это был крупный экземпляр, почти под метр. Красноватая шкура была покрыта разноцветными пятнышками.
– Голова у нее размозжена, а то бы мы увидели нечто вроде выступа над глазами, кожа там затвердевшая, ороговевшая, – продолжал Смуга. – Нужно быть крайне осторожными. Рогатая гадюка прячется весьма тщательно, закапывается в песок. Снаружи остаются одни глаза. А атакует она прямо-таки молниеносно. В основном охотится ночью. Когда сахбан нападает, это происходит так быстро, что спастись невозможно. Нам здорово повезло, что гадюк было две. Когда появилась первая, я инстинктивно выхватил оружие и потому успел выстрелить в другую. Не очень точно, правда.
– Не говори так, Ян, это был отличный выстрел, – не согласился Вильмовский.
– Нужна большая смелость, чтобы забить змею ботинком, – добавил Абер.
– Ну, это было нетрудно, гадюка свилась в кольцо, – усмехнулся Смуга.
– Будем надеяться, что мальчик выживет, – вздохнул Абер.
Когда на следующий день караван двинулся в путь, молодой араб был жив. Он то приходил в себя, то впадал в беспамятство. Абер проводил рядом с ним долгие часы, старательно укрывал одеялом, клал на лоб холодные компрессы.
За день до прибытия в Аль-Фаюм стало ясно, что кризис миновал, и сын проводника будет жить. Его отец не знал, как выразить Смуге свою признательность.
– Пусть Бог будет к тебе всегда милостив и позволит жить в райских садах. А твоим детям пошлет удачу и любовь к нему, Богу.
– Хорошо, что здесь нет Новицкого, – смеялся Смуга. – Он бы мне припомнил эти пожелания.
Тем временем караван подошел к озеру Биркет Хуаран. Прямо из пустыни они вступали в «край роз и вина». Прежде чем они расстались с караваном, проводник пригласил их погостить. В знак благодарности он подарил Смуге одного из своих верблюдов. Это был поистине королевский дар. Смуга же оставил ему на память кожу убитого им сахбана.
Аберу хотелось еще побыть с мальчиком, который очень к нему привязался. А Смуга с Вильмовским решили прогуляться по берегу озера.
– Где ты только не был, Ян… Оказывается, и Египет прекрасно знаешь.
Смуга невесело рассмеялся.
– И всегда за мной следом идут самые необычайные события, ты это хочешь сказать? А я уже от них устал.
Они долго шли молча, вслушиваясь в голоса природы.
– Временами мне приходит в голову, что жизнь дается человеку, как миссия, и ему не остается ничего другого, как только взять ее на себя, – проговорил Вильмовский.