Сборник "Прометей"
Шрифт:
Танаев встал, вернулся в горницу, где за время его отсутствия ничего не изменилось. Так же сидел за дверью хозяин, похожий на каменное изваяние, Годвин занимался чревоугодием и изрядно в этом преуспел, судя по горе пустых блюд. Вот только полных, и к тому же горячих, на столе не стало меньше.
Заняться Танаеву было абсолютно нечем, разве что бродить по деревне и продолжать сбор коллекции местных странностей. Но выходить за калитку решительно не хотелось — что-то его предупреждало о том, что еще рано, что ничего интересного он сейчас не увидит, и во всех домах вот так
Но бездеятельное ожидание оказалось для Глеба неожиданно тяжелым. Усталость нелегкого похода так и не помогла ему расслабиться и уснуть. Танаев с трудом дождался ночи, инстинктивно чувствуя, что именно с ее приходом что-то должно кардинально измениться в этой деревне, и он не ошибся.
Луна, закутанная в непроницаемую пелену облаков, еще только появилась над горизонтом, еще не успела пробиться своим неверным светом сквозь редкие трещины в их покрове, когда в прихожей послышался неожиданный звук — хлопнула входная дверь, и Танаев, словно подброшенный пружиной, вскочил со своей койки, стоявшей рядом с кроватью Ланы, и бросился к сеням.
Впрочем, спешил он напрасно. Хозяин исчез бесследно. Его не было ни в сенях, ни на крыльце, ни даже за воротами. Но, что самое странное, на свежевыпавшем снежке не было никаких следов. Хозяин, весь день неподвижно дремавший на лавке и казавшийся неотъемлемой, почти неживой принадлежностью собственного дома, исчез совершенно бесследно.
Открывшаяся взору Танаева улица была безлюдной, пустой и холодной. Выходить за ворота у него не было ни малейшего желания. Там, в полумраке улицы, что-то таилось, что-то неопределенное, еще не сформировавшееся, и оттого вдвойне страшное.
Обругав себя последними словами за этот непроизвольный, ничем не обоснованный страх, Глеб, тем не менее, вернулся в хижину и вновь попытался уснуть — хотя прекрасно знал, что это ему не удастся. Позавидовал Годвину, чей могучий храп уже доносился из соседней комнаты, убедился, что Лана по-прежнему крепко спит на соседней кровати, и весь напрягся, в ожидании дальнейших событий. И они не замедлили последовать.
Кажется, он все же задремал, ближе к полуночи, потому что проснулся внезапно, словно кто его толкнул, сел на постели и постарался сообразить, что его разбудило. Под кроватью что-то шуршало, возилось и скрипело. Может быть, крыса, судя по звуку, это была очень большая крыса...
Раздосадованный тем, что его разбудили, Танаев нащупал в темноте свой тяжелый ботинок и запустил его под кровать. Что-то взвизгнуло, и из-под кровати выскочил небольшой желтый человечек, размером с полено.
Поскольку накануне Танаев не пил ничего крепче колодезной воды, он сразу понял, что человечек ему не пригрезился. Но выяснить, что собой представлял этот незваный гость — не успел, потому что человечек, слегка светившийся в темноте, шмыгнул к дыре в углу, которую накануне Танаев принял за крысиную нору, и исчез бесследно.
Что-то ему здесь понадобилось. Не станут без серьезной причины шмыгать по ночам под кроватью желтые человечки, и Танаеву
А потом он увидел пятно, на краю простыни, свесившейся до самого пола с соседней кровати, на которой лежала Лана. Небольшое алое пятнышко так резко выделялось на снежной белизне простыни, что не заметить его было невозможно. Кровь? Откуда здесь кровь? Он внимательно осмотрел собственные руки и плечи, но его кровь все еще не была окрашена так ярко. Это было пятно крови обычного человека.
Осторожно, стараясь не разбудить Лану, он откинул простыню и сдвинул ночную рубашку с ее ног. Небольшое розовое пятнышко резко выделялось на бедре, в том самом месте, к которому прикладывались зомбиты со своими проклятыми поцелуями. Он приблизил фонарь вплотную и, удивившись тому, как крепок сон молодой женщины, продолжил осмотр.
Две крохотные ранки — следы зубов, подтвердили его самые худшие опасения и заставили перейти к решительным действиям. Прежде всего, Лану следовало разбудить и немедленно ввести ей универсальный антибиотик из походной аптечки. Этот препарат был способен разрушить многие яды, попавшие в организм.
Но все его попытки разбудить Лану не имели успеха. Это был не сон, а глубокий обморок, справиться с которым мог разве что опытный врач, которого здесь не было. Тогда Глеб сделал все, что было в его силах, — инъекция в бедро рядом с ранкой вряд ли серьезно ей помогла. Сердце молодой женщины продолжало биться слишком редко — тридцать-сорок ударов в минуту.
Кровь циркулировала медленно, действие противоядия запаздывало. Но ничего другого он сделать не мог и, испытывая гнев от собственного бессилия, Глеб решил разобраться в том, что здесь происходит. Для начала нужно было выяснить, куда девался хозяин.
Заставив себя преодолеть волну ужаса, которая поджидала его за порогом хижины, он вышел на улицу и решительно направился к соседнему дому.
Ни запоров, ни собак здесь тоже не оказалось, и Глеб беспрепятственно проник внутрь. Дом оказался близнецом того, в котором они остановились. Здесь на столе также стояла неизвестно кем приготовленная пища, к которой никто не прикасался, и никто не ответил на его громкий зов.
Пустой дом, пустая улица... Что же здесь происходит? Куда деваются по ночам люди?
Снаружи неожиданно донесся грохот копыт, лязг металла и крики. Танаев выскочил на порог и увидел, что из глубины деревни, к тому окраинному дому, в котором он сейчас находился, по четверо в ряд, заполняя собой всю улицу, волна за волной, несутся вооруженные всадники.
Вот только лошадей под ними не было. Какие-то чешуйчатые твари, с длинными хвостами и ногами, заканчивавшимися огромными копытами, снабженные, впрочем, седлами и сбруей, заменяли им скакунов. И судя по скорости, с которой они приближались, эти животные вполне успешно справлялись со своими обязанностями.