Сборник рассказов (-)

Маркес Габриэль Гарсия

– Тебе уже три месяца нечем платить, а я все равно готовлю для тебя самое вкусное, - сказал Хосе.

– Сегодня все иначе, - мрачно сказала женщина, не отрывая глаз от улицы.

– Каждый день одно и то же, - сказал Хосе.
– Каждый день часы бьют шесть, ты входишь, говоришь, что голодна как волк, ну я и готовлю тебе что-нибудь вкусное. Разве что сегодня ты не говоришь, что голодна как волк, а что, мол, все иначе.

– Так оно и есть, - сказала женщина. Она посмотрела на Хосе, который что-то искал в холодильнике,

и почти тут же перевела взгляд на часы, стоящие на шкафу. Было три минуты седьмого.
– Сегодня все иначе.
– Она выпустила дым и сказала взволнованно и резко: -- Сегодня я пришла не в шесть, поэтому все иначе, Хосе.

Он посмотрел на часы.

– Да пусть мне отрубят руку, если эти часы отстают хоть на минуту, сказал он.

– Не в этом дело, Хосе. А в том, что я пришла не в шесть, - сказала женщина.
– Я пришла без четверти шесть.

– Пробило шесть, моя королева, ты вошла, когда пробило шесть, - сказал Хосе.

– Я здесь уже четверть часа, - сказала женщина.

Хосе подошел к ней. Приблизил свое огромное багровое лицо и подергал себя за веко указательным пальцем.

– Ну-ка дыхни!

Женщина откинулась назад. Она была серьезная, чем-то удрученная, поникшая. Но ее красил легкий налет печали и усталости.

– Брось эти глупости, Хосе. Ты сам знаешь, что я не пью уже полгода.

– Расскажи кому-нибудь другому, - сказал он, - только не мне. Готов поклясться, что вы вдвоем выпили целый литр.

– Всего два глотка с моим приятелем, - сказала женщина.

– А-а! Тогда ясно, - протянул Хосе.

– Ничего тебе не ясно, - возразила женщина.
– Я здесь уже четверть часа.

Хосе пожал плечами.

– Ну пожалуйста. Четверть так четверть, если тебе хочется, - сказал он.
– В конце концов, какая разница - десятью минутами раньше, десятью минутами позже.

– Большая разница, Хосе, - сказала женщина и, вытянув руки на стеклянной стойке, с безразличным, отсутствующим видом добавила: - Дело не в том, что мне так нужно, а в том, что я уже четверть часа здесь.
– Она снова посмотрела на стрелки.
– Да нет, уже двадцать минут.

– Пусть так. Я бы подарил тебе весь день и ночь в придачу, лишь бы ты была довольна.
– Все это время Хосе что-то делал за стойкой, что-то переставлял с места на место. Играл свою привычную роль.
– Лишь бы ты была довольна, - повторил он. Вдруг резко остановился и повернулся к женщине: Ты знаешь, я тебя очень люблю.

Женщина холодно посмотрела на него:

– Да ну! Какое открытие, Хосе. Думаешь, я бы пошла бы с тобой хоть за миллион песо?

– Да я не об этом, королева, - отмахнулся Хосе.
– Ручаюсь, за обедом ты съела что-то несвежее.

– Вся штука в том...
– сказала женщина, и голос ее немного смягчился, - вся штука в том, что ни одна женщина не выдержит такого груза даже за миллион песо.

Хосе

вспыхнул, повернулся к ней спиной и стал смахивать пыль с бутылок. Он продолжал говорить, не глядя в ее сторону:

– Ты сегодня злая, королева, тебе лучше всего съесть бифштекс и отоспаться.

– Я не хочу есть, - сказала женщина. Она снова смотрела на улицу, разглядывая в сумеречном свете города редких прохожих.

На несколько минут в ресторане установилась неясная тишина. Лишь Хосе чем-то шуршал в шкафу. Внезапно женщина отвела глаза от улицы и заговорила совсем другим голосом - погасшим и мягким:

– Правда, ты меня любишь, Пепильо?

– Правда, - не глядя на нее, кратко ответил Хосе.

– После всего, что я тебе наговорила...
– сказала женщина.

– А что ты наговорила?
– спросил Хосе все так же сдержанно и все так же не глядя на нее.

– А про миллион песо.

– Я уже забыл об этом, - сказал Хосе.

– Значит, ты меня любишь?

– Да, - сказал Хосе.

Потянулось молчание. Хосе по-прежнему что-то искал в шкафу, не оборачиваясь к женщине. Она выпустила изо рта дымок, легла грудью на стойку и настороженно, с сомнением покусывая губу, словно остерегаясь чего-то, спросила:

– Даже если я не стану спать с тобой?

Вот тут Хосе взглянул на нее:

– Мне этого не надо, потому что я тебя слишком люблю.
– Он шагнул к ней. И остановился. Опираясь могучими руками на стойку и заглядывая женщине в самые глаза, сказал: - Я так люблю тебя, что мог бы убить каждого, с кем ты уходишь.

В первый момент она вроде бы растерялась. Потом посмотрела на него очень внимательно - во взгляде ее вместе с жалостью проступала насмешка. Потом задумалась в нерешительности. И вдруг разразилась смехом:

– Да ты ревнив, Хосе. Ну и ну, ты, оказывается, ревнив?!

Хосе снова покраснел, засмущался откровенно, даже беззастенчиво, как бывает у детей, когда разом открываются все их тайны.

– Ты сегодня какая-то бестолковая, королева, - сказал он, утирая пот тряпкой. И добавил: - Вот что с тобой сделала такая скотская жизнь.

Но теперь лицо женщины стало другим.

– Значит, нет, - сказала она. И посмотрела на него пристально, странно блестя глазами, вызывающе и одновременно грустно.
– Значит, не ревнив.

– Ну не скажи, - возразил Хосе.
– Но не так, как ты думаешь.
– Он расстегнул воротничок и долго тер тряпкой шею.

– Тогда объясни, - сказала женщина.

– Понимаешь, я тебя так люблю, что не могу больше видеть все это, сказал Хосе.

– Что?
– переспросила женщина.

– Да то, что каждый вечер ты уходишь с первым встречным.

– А правда, ты бы убил любого, только чтобы он не пошел со мной? спросила женщина.

– Чтоб не пошел - нет, сказал Хосе.
– Я бы убил за то, что пошел.