СБОРНИК РАССКАЗОВ
Шрифт:
Чудес не бывает, ибо чудо есть нечто чужеродное нашему практичному миру.
Это он понял сразу, едва окунувшись в клоаку бизнеса, где его травили, били и давили все кому не лень, от мордатых, бритых братков, до не менее мордатых чиновников различного уровня и пошиба. Но он выжил и пошел в гору, выжил не благодаря какому-то там зачуханному чуду, а благодаря себе, своей живучести. Он крутился волчком, лез ужом, кланялся и лебезил где надо, а когда надо и бил морды, он заслужил уважение. Стал уважаемым человеком и теперь уже перед ним кланялись и лебезили, смотрели преданно в глаза, но плевали в спину в бессильной зависти. Он это знал и лишь брезгливо улыбался, понимая, что одним движением пальца может раздавить этих мелких ничтожных
Холод усиливался, он поднял глаза и сквозь заиндевелые веки посмотрел на опускающееся за горизонт солнце. Оставалось еще около часа до того, как красный шар зимнего светила скользнет за край горизонта и тогда… Конечно была надежда, что Семеныч приехав из города, сразу обнаружит пропажу снегохода или его «друзья», хотя нет, скорее собутыльники по бизнесу вспомнят о пропаже «великого охотника». Даже тогда леснику будет трудно найти его в подступающей тьме зимней ночи. Но…
Чудес не бывает, ибо чудо это нечто эфемерное, не подчиняющееся физическим законам существования.
Он с грустной ухмылкой смотрел на медленно опускающееся в вечернем сумраке снежинки. Хмурившееся с утра небо, наконец, разродилось, но, вопреки уверениям многих, теплее отнюдь не стало, наоборот, откуда-то налетел пронзительный колючий ветер, бросив в лицо окоченевшему человеку горсть колючего снега. Он поежился и попытался ускорить шаг, с трудом выдергивая ноги из снега, но споткнулся и растянувшись замер. А ветер казалось только этого и ждал, взвыв диким голосом и налетев порывами на упавшего путника, хотя может выл и не ветер, а волки. Ночь совсем скоро вступит в свои права и серые хищники, несмотря на погоду, радуются, готовясь выйти на охоту, но он просто так не дастся. Медленно он перевернулся на спину и подняв ружье непослушными руками передернул затвор, сколько там осталось патронов два, три? Охотничек…
От рева его снегохода вся живность разбежалась на несколько километров, и даже редкие снегири вспархивали с веток стремясь улететь подальше. А он летел точно крутой герой боевиков, с винтовкой наперевес изредка постреливая в воздух, пока остатки хмеля не выветрились из его дурной головы. И даже тогда он продолжал нестись по лесу лихо закручивая петли среди деревьев, пока его снегоход не чихнул и резко сбавив обороты, замолк.
В который раз пришлось подниматься, заставляя двигаться полуокоченевшее тело дальше навстречу пронзительно холодному ветру, по еле видимым следам снегохода. Тьма упала неожиданно, точно опустившийся занавес, он двигался по инерции еще несколько минут, затем замер, понимая, что не видит больше следа.
Чудес не бывает, ибо чудеса случаются где-то далеко в волшебных странах, но не здесь не у нас, а порой так хочется…
Огромная вековая ель стала его приютом, возможно последним. Под ее ветвями пригнувшимися практически до земли, он непослушными руками вырыл углубление и прислонившись спиной к шершавому стволу, замер, безразлично смотря, как на сомкнувшиеся над ним лапы ветвей, ветер нагоняет хлопья снега. Снег покрывал его убежище надежным колпаком. Становилось тепло и почему-то накатывала странная безразличность, он слышал, что замерзать не больно и не страшно, ты как будто просто засыпаешь. Ветер убаюкивал, напевая свою монотонную песнь, запах ели кружил голову и напоминал о Новом годе.
— Папа, папа, а Дед Мороз к нам придет?
— Нет, дочка, не придет, потому что его нет.
— Как нет, а мама говорит, что есть и он в этом году принесет мне большую куклу.
— А может я тебе куплю куклу?
— Конечно купи, но и Дед Мороз пусть тоже принесет.
— А зачем тебе две куклы?
— Пап какой ты глупый. Твоя —
Его дочурка Снежанна, Снежка, Снежиночка, заливается счастливым смехом и убегает в свою комнату перебирать уже полученные подарки. Жена, накрывая праздничный стол, с молчаливым укором смотрит в его сторону, затем отворачивается, качая головой. Он хочет сказать, что его дочь уже взрослая, что пора заканчивать верить в глупые бредни о лохматом добром деде, но молчит. В последнее время их отношения и так слишком уж натянуты и лишь любовь дочери соединяет их семью. Он вздыхает и идет одеваться, уже вечер и хотя крупные магазины будут работать до упора, надо еще найти эти две куклы.
Чудес не бывает, но лучше бы они были, хоть иногда…
Капельница, куча аппаратов и бледное лицо дочурки. Старый, усталый врач смотрит на него и качает головой.
— Сделайте же что нибудь!!!! — кричит он в лицо профессору. — За любые деньги…
Врач лишь устало пожимает плечами и тихо говорит:
— Спасет лишь чудо…
Чудо. Спасет лишь чудо. То чудо, которого не бывает, которое не спасло его жену, а затем и дочь, пострадавших в этой страшной аварии. Он обессилено сжимает кулаки. Морозный снег хрустит под перчатками не желая превращаться с утрамбованные комки. Чудо — как он желал его тогда, бессильно плача над телом умирающей дочери. Как он хотел чтобы не было той машины унесшей жизнь его самых дорогих людей.
— Папа, папа, — голос дочурки был едва слышен. — А ведь Дед Мороз принес мне тогда куклу, а ты говорил, что его нет…
— Принес дочурка, принес, я был неправ…
— А ты его видел?
Ему хотелось сказать, что нет, что это он, объехав полгорода, купил ей эти самые прекрасные куклы, но губы почему-то говорили другое, про какого-то доброго дедушку, длинную бороду и волшебных животных, которые принесли эти подарки. Она так и ушла с улыбкой, слушая его нелепую сказку.
Чудес не бывает, они ведь нерациональны по своей сути.
Но почему тогда в эту последние минуты, ему так их захотелось. Почему лежа здесь среди заснеженной тайги, под вековой елью, он уже не думает об успешных сделках, об имидже крутого мачо, почему не вспоминает о своей красивой, но недалекой подружке-фотомодели, ждущей его среди пьяной компании в недостижимой теперь для него заимке, почему? Почему в его голове всплывает то, о чем он хотел бы забыть, то, что он когда-то потерял, и почему тот маленький, загнанный им в угол подсознания мальчуган, все больше дает о себе знать. И почему ему так охота ЧУДА, да обыкновенного такого ЧУДА, — ЧУДА с самой большой буквы. И что это так странно сжалось в сердце, неужто приступ? Смешно конечно умереть в зимнем лесу накануне Нового года, в сугробе под елью от сердечного приступа. Смешно и нелепо, тем более что уже совсем не холодно, наверное, все же, пошедший снег принес тепло на своих крыльях.
Он встал неожиданно легко, тело уже не казалось окоченевшим, а вполне отдохнувшим, как будто укрывшая от непогоды гигантская ель влила в него новые силы. Он раздвинул ветви и вышел из своего убежища наружу. Ночь, обнявшая его, совсем не казалось темной, наоборот, взошедшая луна ярким светом озаряла все вокруг, превратив зимний лес в волшебную сокровищницу. Снег блестел и переливался под ее мягким светом точно груды драгоценных камней. Следа от снегохода, конечно, не было видно, но почему-то это казалось неважным. Он улыбнулся в заиндевевшие усы и посмотрел вглубь леса, туда, где мягко сиял свет окон, почему-то он знал, что ему надо туда. Он шагал бодро и снег практически не продавливался под его валенками, но его это почему-то не удивляло, как и теплая украшенная узорами шуба, надетая на нем. Поляна, с одиноко стоящим двухэтажным теремом, появилась неожиданно, точно чертик из коробочки. Он остановился и оперевшись на посох принялся с удивлением рассматривать стоящих около дома оленью упряжку и бородатого человека в красных одеждах.