Сборник рефератов по истории. 11 класс

коллектив авторов 1

Нельзя отрицать, что христианство было принято Владимиром по объективным причинам. Во-первых, объединение в единое государство требовало консолидации всего древнерусского общества. Монотеистическая религия была просто необходима в ходе этого процесса. Во-вторых, приобщение киевлян к новой религии ознаменовало собой начало утверждения в древнерусском обществе классовой идеологии, которая защищала и стимулировала становление и развитие феодальных отношений.

Через этот процесс прошли почти все народы, и всюду он сопровождался переходом к новой общегосударственной идеологии, которая в условиях феодального строя могла быть и действительно была только религиозной.

Два столетия, предшествовавшие реформе великого князя Владимира Святого, были переломными в истории Древней Руси. Процесс

разложения первобытнообщинного строя активизировался, вызывая к жизни явления, характерные для классового общества. Возникло и укрепилось имущественное неравенство, приводившее к поляризации социальных групп. Появлялись богатые и бедные, угнетатели и угнетенные, свободные и зависимые, что привело к социальному расслоению. Князья и бояре нуждались в такой общественной структуре, которая закрепляла их привилегированное положение и давала власть над низшими слоями общества. Носителем такой власти, сконцентрированной в руках социальных верхов, становилось формировавшееся древнерусское государство, которое нуждалось в своей идеологии, которой тогда могла стать только религия, способная объединить различные по своему уровню развития группы, не существующие в рамках единого раннефеодального классового государства.

 

Почему же этой религией стало именно христианство, а не другие мировые религии? Необходимо отметить, что уже к началу княжения Владимира в древнерусском государстве проживало множество христиан. Религия, при которой сам всевышний охранял феодальные отношения, естественно, вызывала интерес у княжеско-боярской верхушки Киевского государства, сталкивавшейся с данной конфессией в процессе торговли с христианскими странами, в ходе военных конфликтов или дипломатических отношений[17]. Со своей стороны и оба христианских центра (Византия и Рим) проявляли заинтересованность в насаждении христианства на русской земле, чтобы вовлечь Древнерусское государство в сферу собственных многочисленных интересов.

„Уже в IX веке на Руси появились византийские и римские миссионеры, в том числе и в епископском сане, которые пропагандировали христианскую веру. В роли таких миссионеров выступали также византийские купцы и варяжские дружинники, среди которых были как крестившиеся в Константинополе, так и принявшие христианство в Риме“[18]. Результатом такого соединения внутренней потребности и внешнего влияния стали очаги христианства, появившиеся на древнерусской земле. При этом распространялась новая религия преимущественно в социальных верхах – среди князей, бояр и дружинников.

Легенда гласит, что первыми из князей крестились еще Аскольд и Дир в 60-е гг. IX в. Аскольд и Дир – дружинники Рюрика с его позволения княжили в Киеве. „В 866 г. они совершили поход на Царьград – столицу Византии – и взяли его в осаду“[19]. По преданию, Царьград спасла икона божьей матери, которую вынес патриарх Фотий. Она так подействовала на моральный дух дружин Аскольда и Дира, что они отступили. Через два года после осады Аскольд прислал в Царьград послов в целях заключения мира. В процессе переговоров патриарх Фотий предложил назначить епископа для Киева. Когда назначенный Фотием епископ прибыл в Киев, то Аскольд принял его на народном вече, где стал рассуждать о вере христианской, и народ спросил у епископа: „Чему ты хочешь учить нас?“ Епископ открыл Евангелие и стал говорить людям о Боге и о его земной жизни, а также о чудесах, совершенных им.

Славяне сказали, что пока не увидят своими глазами какое-нибудь чудо, они не поверят в его рассказы. Тогда епископ бросил Евангелие в костер, и оно не сгорело. Присутствующие, пораженные чудом, стали креститься. Существует предположение, что в результате принятия новой веры Аскольду было дано имя Николай[20].

Ни свергнувший Аскольда Олег, ни его преемник Игорь не приобщились к христианству. В договоре 911 г. все время говорится о взаимоотношениях „христиан и русских“ и лишь изредка – „греков и русских“; значит, понятие „христианин“ полностью отожествлялось с понятием „грек“. Однако в окружении князя Игоря уже были христиане: при заключении в 944 г. договора с Византией часть Игоревых дружинников принимала присягу (клялась) перед крестом в церкви святого Илии, тогда как сам князь и языческая часть

дружины присягали на холме, где стояла статуя бога Перуна. Да и в самом тексте договора указывается, что среди русских есть те, „которые приняли крещение“, и те, „которые не крещены“; есть там упоминание о русских христианах[21]. Это свидетельствует о том, что не было религиозного единства в русской дружине, которая была отражением всего общества.

Христианкой стала вдова Игоря – княгиня Ольга, принявшая новую веру в 955 г. в Константинополе, куда она прибыла для переговоров с византийским императором Константином Багрянородным. Однако и при ней христианство не получило в Киевской Руси широкого распространения среди княжеско-боярской знати. Не обратился в христианство даже ее сын Святослав. Поведение этого князя автор „Повести временных лет“ описывает так: „…если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем“[22].

Княжеско-боярская верхушка Киевской Руси частично приобщалась к христианству, все больше убеждаясь в его выгоде и пригодности при достижении главных социально-политических задач государства – удержания челяди и смердов в повиновении, укреплении государственной власти и углубления контактов с внешним, преимущественно христианским, если говорить о западных рубежах древнерусского государства, миром.

К тому времени, когда к власти в Киеве пришел один из сыновей Святослава новгородский князь Владимир, убивший своего старшего брата из чувства мести, социальные верхи древнерусского государства уже не только ощутили потребность в новой религиозной идеологии, но и получили достаточно полное представление о христианстве как опоре существующего строя. Летопись сообщает, что первоначально Владимир намеревался использовать в качестве государственной идеологии реформированное и централизованное славянское язычество. Для этого, как уже говорилось в первой главе, он установил на холме пантеон языческих богов во главе с Перуном. „И стал, – говорится в „Повести временных лет“ – Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей“[23].

То же самое было сделано в Новгороде дядей Владимира Добрыней: „И придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу“[24]. Некоторые полагают, что Владимир поступил так в пику свергнутому им Ярополку. Последний якобы благоволил к христианам, что было не по нраву языческой части дружины и язычникам-киевлянам, которые будто бы из-за этого не оказали своему князю должной поддержки в его борьбе за киевский престол и быстро переметнулись на сторону пришедшего из Новгорода убежденного язычника Владимира. Так, например, считал выдающийся русский историк С. М. Соловьев. Таким образом, опора на язычество (во многом демонстративная) понадобилась, согласно данной версии, для утверждения Владимиром своего статуса великого князя киевского.

Но, утвердившись на великокняжеском престоле и продолжив усилия своих предшественников по укреплению внутренней прочности и внешнего могущества древнерусского государства, князь Владимир понял, что традиционные славянские верования – опора ненадежная, а поэтому нужна радикальная религиозная реформа. И ему самому, и его ближайшему окружению становилось все очевиднее, что пантеон языческих богов, являвшийся религиозным отражением условий жизни доклассового общества Древней Руси с его общинно-племенной организацией, не мог быть приспособлен для обслуживания и защиты идеологических потребностей формировавшегося феодального строя и сложившегося древнерусского государства. Не способствовал он и повышению международного престижа Киевской Руси, которая могла диктовать свои условия даже могущественной Византийской империи, а в экономическом и политическом отношениях не уступала соседним державам. Тем не менее воспринималась последними как неполноценное, второразрядное – „варварское“ и „языческое“ государство. Таким образом, переход от язычества к монотеизму был исторической закономерностью. Владимиру оставалось только выбрать соответствующую русскому нраву религию.