Сборник стихов

Ахмадулина Белла Ахатовна

Все то же там паденье звезд и зной, все так же побережье неизменно. Лишь выпали из музыки одной две ноты, взятые одновременно.

АПРЕЛЬ

Вот девочки - им хочется любви. Вот мальчики - им хочется в походы. В апреле изменения погоды объединяют всех людей с людьми.

О новый месяц, новый государь, так ищешь ты к себе расположенья, так ты бываешь щедр на одолженья, к амнистиям склоняя календарь.

Да, выручишь ты реки из оков, приблизишь ты любое отдаленье, безумному даруешь просветленье

и исцелишь недуги стариков.

Лишь мне твоей пощады не дано. Нет алчности просить тебя об этом. Ты спрашиваешь - медлю я с ответом и свет гашу, и в комнате темно.

НЕЖНОСТЬ

Так ощутима эта нежность, вещественных полна примет. И нежность обретает внешность и воплощается в предмет.

Старинной вазою зеленой вдруг станет на краю стола, и ты склонишься удивленный над чистым омутом стекла.

Встревожится квартира ваша, и будут все поражены.
– Откуда появилась ваза? ты строго спросишь у жены.

– И антиквар какую плату спросил? О, не кори жену то просто я смеюсь и плачу и в отдалении живу. И слезы мои так стеклянны, так их паденья тяжелы, они звенят, как бы стаканы, разбитые средь тишины.

За то, что мне тебя не видно, а видно - так на полчаса, я безобидно и невинно свершаю эти чудеса.

Вдруг облаком тебя покроет, как в горных высях повелось. Ты закричишь: - Мне нет покою! Откуда облако взялось?

Но суеверно, как крестьянин, не бойся, "чур" не говори те нежности моей кристаллы осели на плечи твои.

Я так немудрено и нежно наколдовала в стороне, и вот образовалось нечто, напоминая обо мне.

Но по привычке добрых бестий, опять играя в эту власть, я сохраню тебя от бедствий и тем себя утешу всласть.

Прощай! И занимайся делом! Забудется игра моя. Но сказки твоим малым детям останутся после меня.

НЕСМЕЯНА

Так и сижу - царевна Несмеяна, ем яблоки, и яблоки горчат.
– Царевна, отвори нам! Нас немало! под окнами прохожие кричат.

Они глядят глазами голубыми и в горницу являются гурьбой, здороваются, кланяются, имя "Царевич" говорят наперебой.

Стоят и похваляются богатством, проходят, златом-серебром звеня. Но вам своим богатством и бахвальством, царевичи, не рассмешить меня.

Как ум моих царевичей напрягся, стараясь ради красного словца! Но и сама слыву я не напрасно глупей глупца, мудрее мудреца.

Кричат они: - Какой верна присяге,. царевна, ты - в суровости своей? Я говорю: - Царевичи, присядьте. Царевичи, постойте у дверей.

Зачем кафтаны новые надели и шапки примеряли к головам? На той неделе, о, на той неделе смеялась я, как не смеяться вам. Входил он в эти низкие хоромы, сам из татар, гулявших по Руси, и я кричала: "Здравствуй, мой хороший! Вина отведай, хлебом закуси".

– А кто он был? Богат он или

беден? В какой он проживает стороне? Смеялась я: - Богат он или беден, румян иль бледен - не припомнить мне..

Никто не покарает, не измерит вины его. Не вышло ни черта. И все же он, гуляка и изменник, не вам чета. Нет. Он не вам чета.

x x x

В тот месяц май, в тот месяц мой во мне была такая легкость, и, расстилаясь над землей, влекла меня погоды летность.

Я так щедра была, щедра в счастливом предвкушенье пенья, и с легкомыслием щегла я окунала в воздух перья.

Но, слава богу, стал мой взор и проницательней, и строже, н каждый вздох и каждый взлет обходится мне все дороже.

И я причастна к тайнам дня. Открыты мне его явленья. Вокруг оглядываюсь я с усмешкой старого еврея.

Я вижу, как грачи галдят, над черным снегом нависая, как скучно женщины глядят, склонившиеся над вязаньем.

И где-то, в дудочку дудя, не соблюдая клумб и грядок, чужое бегает дитя и нарушает их порядок.

x x x

Не уделяй мне много времени, вопросов мне не задавай. Глазами добрыми и верными руки моей не задевай.

Не проходи весной по лужицам, по следу следа моего. Я знаю - снова не получится из этой встречи ничего.

Ты думаешь, что я из гордости хожу, с тобою не дружу? Я не из гордости - из горести так прямо голову держу.

СЕНТЯБРЬ

Ю. Нагибину

I

Что за погода нынче на дворе? А впрочем, нет мне до погоды дела и в январе живу, как в сентябре, настойчиво и оголтело. Сентябрь, не отводи твое крыло, твое крыло оранжевого цвета. Отсрочь твое последнее число и подари мне промедленье это.

Повремени и не клонись ко сну. Охваченный желанием даренья, как и тогда, транжирь свою казну, побалуй все растущие деревья.

Что делалось! Как напряглась трава, чтоб зеленеть с такою полнотою, и дерево, как медная труба, сияло и играло над землею.

На палисадники, набитые битком, все тратилась и тратилась природа, и георгин показывал бутон, и замирал, и ожидал прироста.

Испуганных художников толпа на цвет земли смотрела воровато, толпилась, вытирала пот со лба, кричала, что она не виновата:

она не затевала кутерьму, и эти краски красные пролиты не ей - и в доказательство тому казала свои бедные палитры.

Нет, вы не виноваты. Все равно обречены менять окраску ветви. Но все это, что желто и красно, что зелено, - пусть здравствует вовеки.

Как пачкались, как били по глазам, как нарушались прежние расцветки. И в этом упоении базар все понижал на яблоки расценки.

II

И мы увиделись. Ты вышел из дверей. Все кончилось. Все начиналось снова. До этого не начислялось дней, как накануне рождества Христова.