Сборник "В огне"
Шрифт:
— Молодец!
Затем наступила очередь комиссара и главной контрразведчицы. Ребров был немногословен, как и отец:
— Хорошая работа, Ромашин!
Юэмей Синь тоже пожала руку не знавшему куда деться от смущения Кузьме:
— Вы замечательный специалист, сяньшэн. — И добавила с лукавой улыбкой, совсем тихо: — Но плохой дипломат.
Он понял, что китаянка имеет в виду его конфликт с друзьями жены и представителями закона. Понизил голос:
— Я больше не буду.
Руководительница контрразведки подмигнула ему и вышла из бункера в сопровождении Реброва и старшего Ромашина. Последними к Кузьме
— Все отлично, парень, хотя, конечно, потребуется еще несколько раз проверить машину на других «зеркалах». Но мы это сделаем уже без тебя, отдыхай.
Они отошли, потом китаец вернулся.
— Есть один маленький нюанс, сяньшэн. Может быть, несущественный. Обратите внимание на побочный эффект.
— Какой? — не понял Кузьма.
— Температура в зоне эксперимента упала до абсолютного нуля.
— Ну и что? — полюбопытствовал стоявший рядом Хасид.
Лю Тао сморщил личико в улыбке, поклонился и засеменил вслед за коллегой.
Хасид проводил его взглядом, повернулся к задумавшемуся другу.
— Ерунда все это. Главное — мы таки уконтропупили «зеркало»! Чего приуныл, герой дня? Неужели китаец расстроил?
— Не знаю, — признался Кузьма. — Кошки на душе скребут… Я не рассчитывал побочных эффектов.
— Подумаешь, температура понизилась! Она и так на Плутоне под минус двести сорок.
— Чтобы понизить ее до абсолютного нуля в зоне испытаний, нужны особые ухищрения. Я даже не могу придумать какие. Вернее, знаю, но теоретически. На практике добиться этого трудно, если вообще возможно.
— Для нас нет ничего невозможного.
— Не скажи, — не принял шутки Ромашин.
— Поделись своими теоретическими соображениями. И вообще, потопали отсюда, раз уж нам разрешили отдыхать. Давай махнем на Марс? Геру позовем с собой, он тоже замучился там со своими мантоптерами. Может быть, и Катя согласится. Ну что, летим в Ригу?
— Не торопись, я хочу посмотреть на «зеркало»… вернее, на то, что от него осталось.
— Как скажешь.
Они двинулись по кольцевому коридору к люку, возле которого их ждал куттер.
— Все-таки я тебя не понял, — продолжал Хасид.
— Такое резкое падение температуры пространства, — рассеянно проговорил Кузьма, — возможно лишь в том случае, если «паньтао» «сдвинул» вакуум «назад».
— Как это?
— Время в зоне потекло вспять, образовался мощный всплеск частиц с отрицательной энергией, что и породило эффект падения температуры. Но это теоретически…
— Чем опасен эффект?
— Не знаю, — со вздохом сказал Кузьма. — Придется теперь делать анализ эксперимента и просчитать последствия. Никуда я отдыхать не полечу.
— Чертов китаец!
Кузьма нехотя улыбнулся.
— Он ни при чем. Наоборот, очень тонко предупредил и дал пищу для размышлений.
Они включили комплекты бижо, сели в куттер, пилотируемый работником службы безопасности, и взлетели в угольно-черное небо Плутона, направляясь к ледяной скале, на которой еще совсем недавно торчало «зеркало».
Вторые и третьи испытания «паньтао» на плоских «зеркалах» подтвердили результаты первого: «зеркала» сворачивались в «хроноконсервы» — микрообъекты с застывшим временем, сильно остужая при этом окружающее
53
Имеется в виду — невозможных в нашей Вселенной, но возможных с точки зрения математики.
Один из них говорил, что при достаточно мощном импульсе (а «паньтао», по сути, оставался ТФ-эмиттером, генерирующим фазовые топологические колебания вакуума) возможно понижение температуры континуума до немыслимых температур порядка минус миллион градусов! Что это означало, не мог сказать никто. Теоретически такие температуры были достижимы, но только в особых состояниях возбужденного вакуума, характеристики которых еще надо было рассчитать.
Тринадцатого апреля было решено провести испытания «малого паньтао» на «теннисном мяче дьявола», сделавшем петлю по Солнечной системе и повернувшем к Нептуну. Хозяин «мяча» не оставлял попыток уничтожить «Потрясатель Мироздания».
Кузьма за подготовку испытаний не отвечал, поэтому позволил себе немного расслабиться и провел два часа в компании с Катей в кафе «Звайзгне» на Рижском взморье. Он был грустен, выглядел устало, Катя чувствовала его переживания и старалась подбодрить, как могла, время пролетело незаметно. Кузьма получил чудесную эмоциональную разрядку и улетел из Риги с неохотой. На спейсер «Мощный», игравший роль центра управления испытаниями, он прибыл всего за час до их начала.
Суть эксперимента сводилась к запуску в лоб «теннисному мячу» куттера с «малым паньтао», инк которого должен был включить установку спустя рассчитанное по относительной скорости «мяча» и куттера время.
Все так и произошло.
Куттер набрал скорость в два километра в секунду (относительно «мяча»), догнал бликующее «сферозеркало», за которым, как привязанный, следовал в ста километрах «Мощный», и нырнул в зеркальную поверхность, как в воду.
Включился таймер.
Глубокая тишина, царившая в эфире и на кораблях погранфлота, нарушалась только голосом инка, отсчитывающего секунды. Прошла минута, другая, пятая, десятая. Куттер со «змеёй» «паньтао» давно должен был не только достичь центра «теннисного мяча», но и пересечь его весь, однако ничего не происходило, «мяч» продолжал мчаться к Нептуну с его спутниковой семьей как ни в чем не бывало, куттер не показывался, и стало ясно, что результатов испытаний придется ждать шесть суток — именно с такой временной задержкой реагировал «мяч» на воздействие извне.