Сборник "Войти в бездну"

Мартьянов Андрей Леонидович

Когда я впервые посетил “Аахен”, то лишь руками разводил — за неполные два месяца тевтоны провели водопровод, из доставленных с собой разборных конструкций возвели ангары для техники и жилые комплексы, не поленились выстроить ограду с непременными караульными вышками, а сейчас начали строить собственный аэродром, будто Бланьяка им мало…

Отлично понимаю командира дивизии — солдат всегда должен быть чем-то занят, для дисциплины и порядка нет ничего страшнее безделья и скуки. А потому база постоянно совершенствуется, превращаясь из палаточного лагеря в чистенький военный городок с собственной инфраструктурой, ремонтным цехом, госпиталем,

свинофермой, стрельбищем и прочими абсолютно необходимыми приложениями, дополнениями и придатками. Зато все и каждый при деле — патрулирование, строительство, даже любительское животноводство не дают поводов к лишнему унынию.

Теперь еще и время летних маневров настало — можно погонять боевые машины, пострелять в трофейные танки Халифата, захваченные в июле, поучиться взаимодействовать с винтовой авиацией. Натуральнейшая экзотика — на Земле подобная техника не используется уже три столетия, надо заново учиться с ней работать, причем работать грамотно.

Джип проскочил лесок за пять минут, и я затормозил перед воротами базы. Бетонные столбы, металлическая сетка, поверху — идеально ровные нити колюче-режущей проволоки. Домик контрольно-пропускного пункта пахнет свежей краской.

С немецким языком у меня туговато, похуже, чем с английским, но худо-бедно объясниться могу. Начальник караула с весьма суровым видом проверил пропуск с помощью ручного сканера на аккумуляторах, но о цели визита спрашивать не стал — субординация.

Прямолинейному тевтонскому разуму никак не постичь, что означает русское “штаб-офицер”, поскольку У немцев все проще и понятнее. Вот оберст, он должен командовать полком, а вот лейтенант — командир взвода. Но почему у этих непонятных славян человек в чине капитана носит еще какое-то другое звание, приравненное, считай, к генеральскому, — необъяснимая загадка. Или ты генерал, или капитан — третьего не дано!

Я ухмыльнулся, сунул пропуск в нарукавный карман форменной куртки, вежливо сказал “Danke”, проехал к зданию штаба, украшенному непременным знаменем кайзера и копией штандарта дивизии, припарковал машину на отведенной для этого расчерченной белыми полосами площадке — упаси боже бросить джип где попало, мигом схлопочешь взыскание, будь ты хоть самим Императором! — оставил ключ в замке зажигания, хлопнул дверцей и призадумался: где искать Ратникова и компанию? Судя по грохоту на северо-западе, центр событий давно сместился на полигон — то-то людей на базе почти не видно.

В штаб мне идти незачем, все равно, кроме дежурного офицера и полудесятка сотрудников хозчасти, там никого нет. Отправимся к полигону — идти не больше пятнадцати минут, но есть одна загвоздка: могут не пустить и будут совершенно правы. При всех моих регалиях, допусках и рекомендациях, я нахожусь на территории объекта режимного, полигон сейчас является зоной потенциальной опасности, надлежащего снаряжения при себе нет, разрешение на участие в маневрах союзников я обязан был получить вчера у герра Вюнше и, разумеется, этого не сделал. Здесь бюрократия тоже на уровне, но она не назойливо-занудная, как у нас, а вполне оправданная — кто будет отвечать, если штаб-офицера Казакова на полигоне ненароком зашибут прилетевшей из сияющих далей болванкой?

Пока я ломал голову, звуки стрельбы на время затихли, а вскоре к ровному строю ангаров впереди и слева с неторопливым достоинством подошел взвод из пяти танков. Броня “Тигров” скрыта под слоем желто-коричневой пыли, шасси обляпаны грязью,

вид самый боевой. К своей безмерной радости, я различил на башне второй машины темно-красные цифры “446” — машина Курта Вебера, с которым на днях меня познакомил Луи.

Если кто-нибудь вам скажет, что танки не моют, — посмейтесь этому человека в лицо. Очень даже моют. Между бетонными плитами перед ангарами проведены канавки для стока воды, откуда-то мигом появился технический персонал со шлангами, и через пять минут гусеничные монстры засияли под солнечными лучами серебристым покрытием.

Пришлось еще подождать — командиры экипажей отчитывались перед начальством, заводили танки в ангары. Наконец появился взмокший, но явно довольный Курт в черном комбинезоне с розовым кантом по воротнику и мягким погонам.

— Приветствую, герр лейтенант. — Я шагнул навстречу. — Как успехи?

— Серж, здра… О, простите, господин капитан!..

— Я не на службе, общаемся привычным манером. Покатались?

— Второй раз в жизни сидел в машине семь часов подряд, — выдохнул Курт. — С пяти утра до полудня. Зайдешь ко мне в гости? А потом — обедать!

— Давай, — согласился я.

— В душ, переодеться и хоть немного поесть — все мечты в этой жизни. Ничего, сейчас начнут гонять третий батальон, по самой жаре… Шагай за мной!

Я невольно пригнулся, когда над городком на минимальной высоте прошло очередное звено штурмовиков. Похоже, союзники взялись за учебу всерьез.

Обитал Курт в одноэтажном длинном домике, разбитом на квартирки-секции для двух человек. Беззлобно матерясь на своем нордическом наречии, герр лейтенант засунул комбинезон с вымокшим насквозь бельем в серый мешок с надписью “Wascherei” — “прачечная” и исчез в душевой кабинке. Было слышно, как Курт напевает там германоязычное танго с вполне понятными словами “Барселона” и “кастаньета”. Я пока листал обнаруженный на столике полевой устав Рейхсвера, но все равно ничего не понял, слишком много специальных терминов.

— Кажется, я живой. — Курт образовался передо мной отмытым до блеска, ничуть не хуже его “Тигра”, в “тропической” повседневной форме — бежевая рубашка с коротким рукавом, шорты и ботинки с белыми гетрами. — В пятнадцать ноль—ноль разбор полетов у заместителя начальника штаба, успеем передохнуть. Ты так и не сказал, что здесь делаешь, — думал, у тебя дела в городе.

— Хотел посмотреть на потешную баталию и найти своих.

— Подожди-ка… Каких-то русских откомандировали в подразделение штурмовой пехоты, как это у вас называется — Schutzengruppe?

— Отделение, — мгновенно перевел я.

— Вот-вот, командовал “сержант армии”, если я ничего не перепутал. С ума сойдешь с вашими званиями!

Я с трудом подавил смешок. “Сержантом армии” был как раз Ратников, причем звание тоже необычное, пускай и не настолько редкостное, как штаб-офицер. После структурной реорганизации вооруженных сил Империи в середине и конце XXI века был введен новый институт “профессиональных младших командиров” — людей, обучавших личный состав, имевших возможность работать в области штабного планирования и способных принимать самостоятельные решения в рамках устава. Нечто наподобие центурионов в армии Древнего Рима. Сержант армии приравнен в статусе к офицеру среднего звена и пользуется непререкаемым авторитетом. Это солдат по призванию, не мыслящий для себя иной жизни кроме армии. Именно такого человека я взял себе в первые помощники и заместители.