Сборник зарубежной фантастики
Шрифт:
Я почувствовала, что средство начинает действовать: голова моя чуть закружилась и стала необыкновенно легкой. Теперь комната выглядела так, словно я смотрела на нее в несильный перевернутый бинокль. Звуки тоже слышались приглушенно. Я закрыла глаза и, откинув голову на спинку кресла, стала повторять биографию Аллегры. Даже не повторять, а читать. Крупные печатные буквы сами собой возникали на внутренней стороне опущенных век. Я читала и старалась представить каждого человека, каждое место, словно воскрешая в памяти однажды уже виденное и прожитое.
Это удивительное ощущение - натягивать на себя чужую личность, как тесное трико. Я всегда восхищалась им, восхищалась и сейчас, предвкушая, как уже скоро придуманные картинки станут воспоминаниями, а она, Аллегра, станет мной.
Зазвенел телефон, и, хотя он стоял далеко от моего кресла, я все же без труда сообразила, что звонок - часть реального мира.
– Приди, приди, любовь моя!
– пропел из трубки тенор Томми Себастьяна.
– Я страшно одинок, потерян в этом городе чужом! Приди, приди, о сколько неги нам встреча наша… Вот черт, сбился с размера! В общем, что ты делаешь сегодня вечером, а, Нуар?
Звук его голоса и мое настоящее имя разом пробили большую брешь в сладкой дымке слияния с образом. Я нахмурилась.
– Томми, ты хочешь создать вакансию в нашей сборной труппе? По-моему, Элизар очень ясно сказал насчет того, чтобы мы не виделись вне театра.
– Так мы и не увидимся. Я специально отыскал чудный барчик, тут такая темень - дальше своего носа не видно! Ну как!
– Откуда ты вообще узнал мой телефон?
– Элементарно, Ватсон: позвонил твоему агенту.
Я невольно улыбнулась.
– Мне очень жаль, но твоя изобретательность и все труды идут прахом. Я сейчас работаю. Но все равно, спасибо за приглашение.
Томми помолчал и спросил:
– Слушай, неужели ты приняла ворчание старины Брайана всерьез?
– Я всегда принимаю всерьез свое дело.
– Ага, но делу-то время, а где же час потехе?
– Считай, что он еще не пробил. И вообще, слушай, зачем тебя я? Попроси зажечь в твоем баре свет. Спорю, найдется три-четыре очаровательных девочки, которые просто растают от одного взгляда на твой профиль.
– Да найдутся, но мне-то нужна ты!
– Томми прокашлялся и вдруг затянул, безбожно фальшивя:
– Когда б имел я златые горы
И реки, полные вина,
Все отдал бы за ласки-взоры,
Чтоб ты владела мной одна.
– Ценю твои познания в мировом фольклоре, но мне пора работать. До свидания, Томми.
– Ты будешь жалеть о нашей невстрече всю оставшуюся жизнь - предупреждаю, как честный человек.
– Значит, судьба у меня такая. Все, спокойной ночи, - я решительно повесила
Утром в театр я пришла все еще ею. Ее отражение смотрело на меня из зеркала в фойе: девушка в нежно-голубом облегчающем платье, вся пастельная, воздушная и нежная. Волосы были уложены в косу, лишь два изящных завитка красовались на висках, эффектно обрамляя светлое, чистое лицо. Думать так о себе было бы, пожалуй, нескромно, но я видела в зеркале именно Аллегру и оценивала ее внешность. Позади нее возникло еще одно отражение - в дверях стоял Брайан. Он критически оглядел меня и кивнул:
– Вижу, что ты в роли. Теперь прими еще одну таблетку, и мы поработаем.
Он перелистывал свой рабочий блокнот, выбирал наугад ту или иную сцену и играл моих партнеров. Именно играл, а я была Аллегрой. Репетиционный зал превращался для меня то в школьный класс, то в родительский дом, то в кабинет Джонатана. А лицо Брайана становилось лицом учителя, начальника, первого возлюбленного. При этом сама Нуар, оставаясь где-то в уголке моего сознания, наблюдала за своей игрой. Какие-то слова и эмоции забавляли меня, какие-то казались нелепыми. Но это была оценка Нуар. Аллегра же вела себя так, как только и могла вести.
В десять с небольшим Брайан отложил свой блокнот.
– Спасибо, Нуар, на сегодня достаточно.
Я встряхнула головой и потерла виски, освобождаясь от сознания Аллегры. По крайней мере, выводя на первый план свое собственное.
– Какие-нибудь замечания, господин режиссер?
– весело спросила я.
– Критика? Аплодисменты, в конце концов?
Брайан смотрел так, словно бы я была прозрачной, и он напряженно разглядывал что-то на стене позади меня.
Я кашлянула.
– Вы с чем-то несогласны?
Он заморгал.
– Что? А… Прости, я отвлекся, задумался на минуту. Нет-нет, все в порядке. У меня нет замечаний. Аллегра выходит как нужно: нежная, чистая и открытая девушка. Она способна идти на все ради любви к Джонатану и открыть для себя Хакона, - он улыбнулся короткой механической улыбкой.
Теперь он смотрел просто мимо меня. Я удивилась, о чем он так задумывается. Может быть, я или моя героиня чем-то напомнили ему его погибшую любовь?
Брайан повернулся к двери у меня за спиной.
– Ты опаздываешь, Томми.
Ввалился Томми - взъерошенный, зевающий на ходу и ничуть не смущенный замечанием.
– По-моему, это удача, что я вообще пришел. Ей-богу, десять утра - не самый лучший для меня час суток.
Коричневые глаза Брайана впились в Томми.
– Для тебя - возможно. Но на репетицию должен был прийти Джонатан. В чем дело? Ты что, позабыл его в номере отеля?
Брайан потянулся за своим блокнотом, лежащим на крышке видавшего виды рояля.
Томми шагнул ко мне и углом рта негромко произнес: