Сборник. Бездушный 1. Компиляция
Шрифт:
– Да ничего, понимаю.
Через десять минут рядом со мной оказалась Сури. Раскрасневшаяся, с чуть взлохмаченной причёской, перевозбужденная (в хорошем смысле) и с невероятным гормональным «букетом» в крови, где одним адреналином-норадреналином дело не обошлось.
– Санлис, ты просто не представляешь, что я чувствую! – воскликнула она. – Этот костюм просто чудо какое-то!
– Ты в порядке, рыцарша моя? – улыбнулся и чмокнул её в губки. – У меня чуть сердце не остановилось, когда увидел тот взрыв.
– Даже ни царапинки. А на мину я специально наступила. Её мне детектор заранее показал.
– Зачем?!
– Интересно
– Ты больше так не рискуй… а это не Мышкин тебя подговорил? – я с подозрением посмотрел ей в глаза.
– Нет, – быстро ответила та, – я сама придумала.
– Вот козлина, – скрипнул я зубами. – Ну, достанется же ему сейчас…
– Санчик, а пошли домой? – Девушка перебила меня и ещё теснее прижалась ко мне. – Осмотришь меня заодно, вдруг я что-то пропустила. А потом сделаешь массажик, а? Мне его очень не хватает сейчас.
– Да не защищай ты этого… ай, ладно, пошли. В самом деле – пошёл этот хрен к чёртовой бабушке.
*****
Наконец-то этот день настал.
Чёрт, да я ждал его уже много месяцев, пролив реки крови, пота, кого-то озолотив из своего кармана, а кому-то встав поперек горла.
Я о получении родового герба, если кто не понял.
Церемония награждения происходила в Намибии, в национальном парке Этоша в небольшом красивом городке Халали. Не знаю, как дела обстоят в нём на Земле-1, а вот на Земле-2 тут всё просто прекрасно. Никакой нищеты, трущоб, голода или бандитских разборок. Халали процветал, как процветают арабские города, улучшаемые нефтяными эмирами. Парк находится под патронажем намибского клана Ор’Этоша, которым управляли две женщины – Айя Ор’Этоша и Рапалия Ор’Этоша. Кем они приходятся друг другу я так не понял, то ли родные сестры, то ли жёны погибшего главы клана.
На уникальное событие собрались важные члены десятков африканских кланов и сотен родов. Все гостиницы были переполнены, многие жители сдали свои дома гостям города, а сами уехали в буш жить в палатках или к родным в соседние города. И всё равно мест не хватало. И для расселения самых-самых важных лиц на окраине появился новый квартал из раскладных домов. Нечто похожее было и у меня на базе, такой дом сам раскладывался, уже имея внутреннюю отделку и все подключения, оставалось к наружным выходам подвести коммуникации да в комнаты занести мебель.
Церемония проводилась в клановом дворце хозяев города.
В огромном зале собралось сотни полторы народа, главы кланов, сильных родов, члены их семей. Свободное пространство имелось только в центре – красная дорожка и у дальней от входа стены, где имелось небольшое возвышение, к которому вела широкая лестница с пятью ступенями. На возвышении стоял, выточенный из спила дерева диаметром больше трёх метров, огромный стол, которому придали форму овала. И два трона из красного и чёрного дерева, щедро украшенные инкрустациями из золота и драгоценных камней. На столе лежала пятнистая звериная шкура, атласная алая лента с медалью из золота (или металла жёлтого цвета) с драгоценными камнями, крупный перстень-печатка, небольшая печать размером с солонку и корона с четырьмя остроконечными зубцами. На троне сидели две высокие негритянки, выглядящие тридцатилетними фитоняшками. Впрочем, на самом деле они
– Сан, тебя ждут, – шепнула мне в ухо Кристина и несильно подтолкнула вперёд. – Не бойся и не стесняйся ничего, мы с тобой.
С таким напутствием я шагнул на ковровую дорожку. Мне предстояло пройти примерно семьдесят метров под сотнями глаз. Завистливых, злых, обожающих, влюбленных, подозрительных, скучающих. Даже не нужно было пользоваться своим даром, чтобы увидеть, насколько сильно эмоции кипят в окружающих меня людях. Многие из них мечтали оказаться на этой узкой красной полоске толстой ткани.
Спокойно с достоинством (всё-таки, я сделал то, на что у всех этих людей оказались слабы поджилки) я дошёл до лестницы, а потом оказался на возвышении перед столом и тронами.
– Кто ты такой? – спросила левая африканка.
– Санлис Рекдог, – представился я.
– Зачем ты здесь? – задала вопрос правая.
– За своей наградой!
Благодаря миниатюрным и отлично настроенным микрофонам, а так же скрытым в зале аудиоколонкам нас слышали все сто пятьдесят человек. А для остальных, кому не нашлось место в дворцовой зале, шло телевещание.
Вопросы и ответы были заготовлены уже давно и даже проведена (со мной, по крайней мере) репетиция.
– За что ты хочешь награду? – опять спросила хозяйка левого трона.
– За выполнение задания совета кланов Африки! Я уничтожил десять тысяч механоидов! Я разгромил сто баз роботов! Я освободил от бездушный железных демонов провинцию Квазулу-Натал и защищал её сто дней!
Пафоса в моих словах было на сотню бесов-искусителей, как и бахвальства. Но что поделать, если местный менталитет требовал не просто прихвастнуть, а наврать с три короба. По сравнению с местными хвастунишками отечественные рыболовы и охотники образцовые любители правды.
– Он говорит правду? – задала, словно бы в никуда, вопрос африканка на правом троне.
И откуда-то сверху рокочущий голос, словно, исходящий сразу из нескольких глоток, ответил:
– Это правда!
«Чёртов балаган», – поморщился я про себя, чувствуя небольшую неловкость, что должен участвовать в этом спектакле.
– Достоин он награды? – обратилась к многоязыкому невидимому собеседнику женщина.
– Достоин! – пророкотал(-и) невидимка.
– Да будет так! – в один голос сказали Айя и Рапалия и одновременно встали со своих тронов. Обойдя стол каждая со своей стороны, они стали надевать на меня знаки отличия, которые обязательны для главы свободного африканского рода. В Европе данная церемония прошла бы куда проще. А вот в Африке полно суеверий, предрассудков и ритуалов. Что я и наблюдал, будучи в роли главного героя. А ведь и в моём мире такая тенденция присутствует. Я читал о некоторых церемониях среди цивилизованных негров, которые ничем не отличаются от обрядов их сородичей, живущих в шалашах, занимающихся охотой и в целом ведущих почти что первобытный образ жизни. Благо, что книг из-за работы моей жены в доме всегда было полно, что в электронном виде, что в «бумаге».