Сборник
Шрифт:
Александер не стал вступать в споры с командующим 7-й армией, но после встречи с ним он сразу же вылетел в штаб-квартиру Эйзенхауэра и выложил там всю проблему своему начальнику. Эйзенхауэр, раздраженный этими междоусобными спорами и медленным ходом кампании, пошел на компромисс. Он приказал Паттону захватить этот город, а затем передать его англичанам. На совещании, которое дальше пошло за закрытыми дверями, он также сказал Александеру, что если тот не будет осуществлять руководство 15-й группой армий, то снимут его самого.
Второго августа 1943 года, после того как его оставили танки и гренадеры дивизии «Герман Геринг», 45-я дивизия захватила Кальтажироне. Генерал Брэдли, который командовал II корпусом, все еще обозленный приказами, спущенными свыше, с видимой неохотой приказал своим войскам выйти из завоеванного города. XXX британскому корпусу,
В то время как шла эта перегруппировка войск, Паттон приказал Брэдли направить свои атаки на город Кальтанисетта, расположенный еще далее на запад, и вслед за этим нанес удар в совершенно неожиданном направлении. Используя амфибийные средства, он перебросил полк 3-й пехотной дивизии за рубежи обороны войск стран «оси» и высадил его у населенного пункта Порто-Эмпедокл. Стремительная атака позволила быстро захватить этот небольшой порт и гораздо больший и не подготовленный к обороне город Агридженто. Этот маневр открыл дверь в итало-германской обороне, и итальянские войска были вынуждены отойти в горы, открыв дорогу на запад вдоль берега.
Зенгер приказал всем немецким частям на западной половине острова сосредоточиться на линии, огибающей по большой дуге вулкан Этна. Гуццони, потрясенный и возмущенный подобным маневром немцев, отдал своим итальянским частям приказ занять оборону. Однако спустя несколько следующих дней стало ясно, что в одиночку итальянцам не справиться с быстрыми и маневренными американцами.
К 7 августа, к тому времени, когда англичане только-только возобновили свое продвижение вперед, а американцы подходили к Палермо, Паттон, не особенно выбирая выражения, предложил англичанам рассмотреть тактику заброса подразделений в тыл итало-немецкой обороны. Он даже предложил высадить 1-ю пехотную дивизию США в Марина-ди-Катанцара, расположенную на побережье самой Италии, и прорвать фронт, одновременно блокируя остров.
Однако тремя днями позже два перехваченных сообщения произвели эффект разорвавшейся бомбы и заставили союзников забыть о Сицилии и обратить все свое внимание на Восточный фронт, на котором воцарилась зловещая тишина.
Эндшпиль
Первой разорвавшейся бомбой был направленный Роммелю приказ, предписывавший ему направить на юг 1-ю танковую дивизию и объединить ее с 26-й танковой и 29-й моторизованной дивизиями под командованием штаба XIV танкового корпуса, который находился на пути с востока. Роммелю также было поручено принять под свою команду II танковый корпус СС и затем возложить на себя обязанности командующего группы армий «Италия» с непосредственным подчинением Кессельрингу. Одно только это известие о переброске в Италию таких крупных сил уже было достаточно плохим; однако сведения второго радиоперехвата из Германии оказались еще более плохими. Командующие всех групп армий, армий и корпусов получили приказы, которые предписывали им в связи с ожидаемым перемирием на советско-германском фронте приготовиться к ряду перемен в своих системах обороны.
Конечно же, после того как собранные им силы были разбиты в боях под Орлом и Харьковом, у Сталина не оставалось иного выхода, как вступить с Германией в переговоры о перемирии. Неудачно проведенные крупномасштабные наступательные операции разозлили и разочаровали Сталина, ведь понесенные потери не оставили ему возможности для атаки и вырвали инициативу из его рук. Еще больше его злило то обстоятельство, что западные союзники оказались неспособными прорвать оборону двух немецких дивизий, и это в то время, когда ему приходилось вести борьбу с в сотни раз большим количеством дивизий. Это создавало у него убеждение, что Запад вынуждает его вместе с Германией уничтожить и свою страну. Сталин знал, что в конечном счете любое перемирие с немцами рано или поздно будет нарушено, но на этот раз он был намерен сделать так, чтобы это произошло с выгодой для него. А до той поры, думал Сталин, пускай пока взаимным кровопусканием занимаются капиталисты и фашисты. Он приказал Вячеславу Молотову, своему народному комиссару иностранных дел, начать секретные переговоры со своим
И в глазах Гитлера перемирие тоже было хорошим выходом из положения. Хотя его армии и остановили наступление советских войск и вынудили их нести большие потери в живой силе и технике, но они и сами пострадали при этом. Испытывающие недостаток личного состава, машин и боеприпасов, измотанные боями нескольких последних недель, немецкие войска, одержав победу в обороне, сами были не в состоянии перейти в наступление. Переход к позиционной войне может привести только к увеличению количества боевых столкновений, а если учесть, что западные союзники России хотят войти в Европу, используя Сицилию в качестве черного хода, Гитлер кончит тем, что окажется в той же не дающей надежду на выигрыш ситуации, в которой он находился в начале 1943 года. В подобном положении перемирие было вполне приемлемым.
Полученные из данных радиоперехвата сведения о таком возможном развитии ошеломили Черчилля и Рузвельта. Для Черчилля полученный удар был сопоставим только с тем потрясением, которое он испытал в 1939 году, получив известия об объявленном Договоре о ненападении между Германией и Советским Союзом. [156] Оба руководителя союзников-государств тут же поручили своим послам встретиться со Сталиным. И тому, и другому послу руководитель советского государства не сообщил ничего иного, кроме своего решения прийти к соглашению с немцами. Когда послы потребовали от него объяснений, Сталин взорвался. Он сказал, что в течение прошлого месяца его страна потеряла миллион своих сынов, и потребовал объяснить, на какие жертвы пошел в это время Запад. Затем он объявил послам, что аудиенция окончена.
156
Черчилль достаточно подробно рассказывает об охвативших его чувствах в своих мемуарах: The Broken Crusade (HMSO, London, 1948).
В середине августа, когда германо-советские переговоры близились к завершению, политическое и военное руководство англо-американских союзников снова встретилось в Касабланке. Первым вопросом, которым они занялись при встрече, был анализ положения дел на фронте. В Сицилии наблюдалось медленное продвижение вперед, которое задерживалось упорным сопротивлением неприятеля вдоль линии обороны, что огибала вулкан Этна. Войска США очищали от противника западную половину острова, а британцы в это же время были заняты поиском слабого места в его обороне. Несмотря на организованную союзниками блокаду острова с воздуха, рубежи обороны противника теперь начали защищать войска с гораздо лучшей боевой подготовкой. Узкий пролив между Мессиной и Реджо-ди-Калабрия был взят в плотное кольцо противовоздушной обороны, которая обеспечивала прикрытие как переброске войск, так и доставке боеприпасов на остров. Продвижение вперед союзных войск стало еще более трудным, чем оно было до этого. В дополнение к обстановке на фронте, которая для союзников становилась все хуже и хуже, положение Муссолини в политическом руководстве Италии пока еще оставалось стабильным. Возвращались домой итальянские войска, размещенные на Балканах, на смену им туда тонкой струйкой потекли немецкие дивизии, которые до этого воевали на Восточном фронте. С исчезновением Гранди была подавлена всякая оппозиция политическому лидеру Италии. В таких условиях, если англо-американские союзники не сумеют одержать убедительной военной победы в Сицилии, не стоило и думать о возможности выхода Италии из войны.
На переговорах опять проявило себя различие в британских и американских взглядах на стратегию военных действий. Черчилль хотел продолжить военную кампанию на Средиземном море, на широком фронте создавая угрозу германскому присутствию в Европе. Соединенные Штаты испытывали определенные затруднения. «Воздушная война» против рейха, проводимая ими в целях подрыва военно-экономического потенциала Германии, только-только начала приносить свои плоды. Но в отсутствии Восточного фронта их бомбардировщики столкнутся с множественными армадами истребителей-перехватчиков люфтваффе. Как бы Соединенные Штаты ни хотели начать наступление через пролив Ла-Манш, Рузвельт вынужден был признать, что в одиночку армиям США и Великобритании не справиться с Германией. При отсутствии значительных успехов в Европе и в условиях ограниченного выбора стратегических инициатив американское общественное мнение потребует, чтобы президент США направил все свое внимание на Японский театр военных действий.