Сборник
Шрифт:
– Что натолкнуло его на эту мысль?
– Множество внешне разрозненных фактов. Всем известно (и это правда!), что эволюция видов без изменчивости невозможна. Однако мало кто до Фелвельта задумывался о факторах устойчивости вида. И кровосмешение - один из них. Неужели непонятно?
– Пока нет.
– Раскинь мозгами, старик. Возьмем, к примеру, стадо коров. Бык покрывает их, они рожают телок, которых потом покрывает тот же бык. Иногда проходит четыре поколения, прежде чем его сменит более молодой производитель. И все это время характеристики стада улучшаются. У потомков сохраняются особенности родительского обмена веществ, и они не ищут новых пастбищ. Телки не вырастают выше определенного предела, и его величеству быку не приходится
Чарли расхохотался, а Воргидин как ни в чем не бывало продолжил:
– Итак, картина ясная - порода улучшается, у нее увеличиваются шансы выжить, и все только потому, что ее представители не чураются кровосмешения.
– Теперь понятно. То же самое относится к львам, рыбам, древесным жабам...
– И ко всем остальным животным. О природе мы говорим много обидного - и безжалостной называем, и жестокой, и расточительной. А, на мой взгляд, она просто разумна. Не отрицаю - подчас она добивается своих целей ценою огромных жертв. Но все-таки добивается, и это главное. Вызвать у живых существ влечение, способствующее закреплению в особях полезных признаков, а свежую кровь вливать лишь раз в несколько поколений - это, по-моему, самый разумный подход.
– Да, он гораздо эффективнее того, какой применяем мы, люди, - пришлось согласиться Бэксу.
– Если, конечно, посмотреть на проблему с твоей точки зрения. У нас кровь обновляется в каждом поколении, поэтому все время проявляются свойства, мешающие выжить.
– По-видимому, - продолжил Воргидин, - мне можно возразить, сказав, что запрет на кровосмешение вызвал в душах первобытных людей некое беспокойство, которое и вывело их из пещер, но этот довод я бы посчитал чересчур упрощенным. Мне больше по душе человечество, которое идет вперед не столь поспешно, как наше - зато верной дорогой и не сбивается с пути. Я считаю, что ритуальная экзогамия и закон "о сестре покойной жены", направленные против кровосмешения, лишь наделали бед.
– Воргидин посерьезнел.
– Существует теория о том, что некоторые особенности поведения человека не стоит даже пытаться изменить. Возьмем к примеру сосательный инстинкт. Говорят, что из младенцев, отлученных от материнской груди слишком рано, вырастают люди, которым все время хочется найти собственному рту какое-нибудь занятие - пожевать соломинку, выкурить трубку, попить из горлышка бутылки, покусать губы и прочее. Подобными аналогиями можно объяснить всю историю человечества. Кто, как не горстка людей, комплексующих по поводу того, что им запретили проявлять любовь к близким родственникам, мог придумать выражение "Родина-мать", а потом жертвовать ради нее жизнью? Еще пример. Сын очень часто разрывается между любовью к отцу и стремлением занять его место в семейной иерархии. Так и человечество - одной рукой оно возводило своих Отцов и Старших Братьев на трон, обожало и боготворило их, другой же безжалостно отправляло их на эшафот, а потом заменяло другими точно такими же. Отрицать не стану - большинство свергнутых заслуживало казни, но не лучше ли было судить их "да по делам их", а не из глубоко потаенной, неразрывно связанной с сексом страсти, о которой предпочитают помалкивать, потому как эта тема негласно объявлена запретной?
Нечто подобное происходит и в семьях. Всем известно так называемое родовое соперничество, а ссоры между членами одной семьи столь распространены, что давно стали "притчей во языцех". И лишь немногие психологи отваживаются утверждать, что чаще всего такие трения - лишь результат извращенного любовного влечения, изрядно сдобренного страхом и чувством вины. Посему конфликтов между близкими родственниками избегать не удается - если отказаться от способа их разрешения, который напрашивается сам собой... Ты читал Вексворта? Нет? Тогда почитай - думаю, он тебя заворожит. Крупный эколог, он в своей области такой же исполин, как Фелвельт в своей.
– Экологи занимаются
– Скорее, влиянием человека на окружающую среду и наоборот - окружающей среды на людей. Главная цель и задача живого существа - выжить. Это прописная истина. Однако данный термин потеряет смысл, если не учитывать особенности среды, в которой это существо обитает. Ведь перемены в ней заставляют изменяться и живые организмы - подчас коренным образом. Но наиболее рьяно Природу изменяет человек, чаще всего не задумываясь о последствиях. А они бывают ужасны - перенаселение вкупе с нехваткой жилья, хищническая вырубка лесов, загрязнение источников питьевой воды. И еще одно: извращение и подавление естественных половых нужд в угоду общественному мнению.
Воргидин перевел дух и заговорил на новую тему:
– Вексфельт основали двое ученых - Фелвельт и Вексворт. Их фамилии и дали планете имя. Насколько я знаю, во Вселенной нет другого мира, который бы, как наш, зиждился на уважении экологии. В основе морали моих сопланетников тоже лежит отклик на зов природы, но это лишь одна из многочисленных граней нашей жизни, и далеко не главная. Однако именно из-за нее жители других миров объявили нас неприкасаемыми.
Усвоить эти идеи Чарли смог далеко не сразу; а на то, чтобы найти в них рациональное зерно, ушло еще больше времени. Однако помогло окружение: Чарли жил в атмосфере красоты и довольства, среди людей, которые - и стар, и млад с одинаковым рвением отдавались искусству, наукам и ремеслам, а друг другу и окружающему миру возвращали чуть больше, чем брали у них. Свой отчет Чарли закончил только потому, что любил доводить всякое начинание до конца: одно время он просто не знал, что с ним делать.
В конце концов он пошел к Воргидину и заявил, что хотел бы остаться на Вексфельте. Воргидин улыбнулся и, покачав головой, сказал:
– Я догадывался об этом, Чарли. Но истинно ли твое стремление?
– Не понимаю, о чем ты говорить, - Бэкс поглядел на ствол осокоря неподалеку. Под деревом стояла Тинг, похожая на прекрасную орхидею. Чарли продолжил:
– Дело не только в том, что мне хочется стать Вексфельтианином. Я нужен вам.
– Мы тебя полюбили, - откровенно признался Воргидин. Но сказать, что ты нам нужен...
– Если я вернусь, - начал объяснять Чарли, - и на Террадве прочтут мой отчет, как по-твоему, что станет с Вексфельтом?
– А по-твоему?
– Сначала с вами начнет торговать сама Террадва. Потом другие миры. Прибыль будет большая, поэтому рано или поздно они начнут грызться между собой. И в конце концов втянут в войну вас самих. Тут-то я вам и пригожусь. Мне известны повадки жителей других планет, и я помогу вам выиграть схватку с ними. А схватка все равно начнется - даже если мой отчет никто не увидит. Рано или поздно кто-нибудь повторит мою одиссею. И Вексфельту придет конец.
– Инопланетяне к нам и близко не подойдут.
– Это вам так только кажется. На самом деле жадность перевесит все моральные соображения.
– Только не на этот раз, Чарли. Именно эту мысль я никак не могу тебе втолковать. Но если ты это не осознаешь, то не уживешься здесь. Пойми, Чарли: нас превратили в отщепенцев. Для тех, кто родился здесь, сознание этого не столь мучительно. Однако если свою судьбу с нами разделишь ты, тебе придется нелегко. Ведь ты должен будешь смириться с тем, что окажешься полностью отрезан от мира, в котором прожил столько лет.
– А почему ты уверен, что я это еще не осознал?
– По-твоему, нам нужна система обороны, дабы не попасть в рабство к жителям других миров. Значит, ты еще ничего не понял. Послушай мой совет, Чарли: возвращайся па Террадву, попробуй убедить тамошних жителей завязать с нами торговлю и посмотри, как они на это отреагируют. А уж потом решай, что делать дальше.
– Неужели ты не боишься, что я могу оказаться прав и Вексфельт из-за меня разорят дотла?
Воргидин покачал большой головой и с улыбкой ответил: