Сбой реальности. Книга 3

Попов Михаил Михайлович

— Все, разогрелись, — выдохнул Илья, добив последнего мертвого воина из десятой волны. Он оперся на щит и взглянул на меня.

Юля точечно исцелила сначала здоровяка, потом себя. Это были первые потраченные ею ресурсы за десяток волн врагов. Ее магия здесь — настоящая находка. Но больше всего меня поражало, как быстро она изменилась, и перестала себя жалеть. Или бояться. Черт, не понимаю, что именно с ней произошло, но раньше это была сопливая студенточка, падающая в обморок от голограммы с чем-то пикантным, а теперь — истинная валькирия, крушащая врагов магией света и копьем. Удивительное

зрелище.

— Легче, чем я думала, — подкрепила она мои мысли своей репликой. Она даже улыбнулась, но длилось это ровно до следующего гонга. Тогда-то ее лицо вновь обрело сосредоточенный взгляд.

Некроманты. Черт бы их побрал. Они всегда, сволочи, выглядели одинаково — серо-черные балахоны, едва видные кости черепа под капюшонами. И самое главное — они никогда не приходят одни. С ними их сраная подгнившая армия. Три темных мага, каждый из которых начал воскрешать то, что лежало на поле боя. Делали они это фантастически быстро, раз за разом колдуя своими кривыми посохами, нависая над землей.

— Мелкие в зачет не идут! — бросил я команде. — Оттяни на себя, я некров прибью. Юль, прикрывай!

Тени мелькали на стенах, зловоние нежити наполняло воздух. Один из некромантов уже заканчивал очередной черный призыв, и с пола поднялась очередная группа марионеток.

Я бросился вперед, прорезая себе путь энергетическими вихрями через толпу. Танк взревел, тем самым заставив безмозглых костяков и зомби бить именно его. Юля раздавала оплеухи налево и направо, каждым тычком копья отправляя очередного мертвеца обратно на покой. Вихри на клинках дрожали, ярились, оставляя на телах ровные разрезы. Моя цель, черный балахон, вряд ли успел осознать, что его череп вот-вот станет украшением этого места.

Танк здорово держит всю толпу, сбивая противников щитом и ломая им кости мощными ударами наотмашь. Лекарь, будто на автопилоте, пустила в ход светлую магию, выжигая чертову нежить.

— Минус два! — крикнул я, снося второго мага, пока третий успел спрятаться за новой партией воскрешенных. — Юль, аккуратнее с маной!

И пока я это выкрикивал, стараясь пробиться к последнему, прямо в его пустую голову воткнулось копье, светящееся нежным желтым светом. Призыватель мертв, теперь окончательно.

Все шло нормально. Слаженная работа, экономия ресурсов, но с каждым разом враги становились быстрее, прочнее, проворнее. Появились теневые гончие, против которых Илья потратил больше сил, чем хотелось бы. Их быстрые рывки и удары по слабым точкам доставили немало проблем. Юля, стараясь поддерживать наши жизни на приемлемом уровне, стала выдыхаться.

Ее лицо покрылось потом, волосы спутались, но она не жаловалась, стойко перенося невзгоды. Ее праведный свет сжигал врагов, поддерживал нас, залечивая раны, даже если сама она оставалась почти без сил. На сороковой волне появился первый босс — огромный скелет-рубака, вооруженный двуручным топором. Каждый его удар вызывал мощную, ударную волну, заставляя нас на последних мгновениях избегать урона.

— Юль, готовься, говнюк жирный, нужен будет урон! — кричит Илья, принимая на щит очередной могучий выпад великана.

— Поняла! — ее голос был сбит, но действовала она быстро.

Свет

ударил в череп босса, временно его ослепив и отобрав много жизней. Я воспользовался моментом, чтобы атаковать слабую точку в районе позвоночника. Вихри на клинках сделали свое дело, и массивное тело скелета обломилось отдельными фрагментами, рассыпаясь пылью и тяжелыми костями.

— Все живы? — выдохнул я, оборачиваясь.

— Вродь того… — Илья тяжело дышал, опираясь на щит. — Это только сороковая, Майк.

— Не ссать, мы только разогрелись. — отбросил я возражения. Юля тактично отмолчалась.

К пятидесятой волне было совсем темно. И снова способность крестоносца подсветить нам окружение сыграла нам на руку. Удивительная способность, такая экономия на факелах.

Мы втроем стояли в центре, задыхаясь от усталости. Она была формальной, мы просто выдохлись воевать более девяти часов к ряду. И если первый десяток волн ушел у нас в первые же полчаса, на остальные тратилось куда как больше времени из-за различных идиотских механик. Передохнуть и морально собраться испытание снова нам не дало. Кем бы ни был этот Нарганд, надеюсь он в гробу переворачивается. Руны на полу вспыхнули, а потом — тишина.

Гонг раздался еще раз, но вместо привычной атаки произошло нечто странное. По арене медленно начала расти прозрачная стена в три направления, разделяя нас по секторам.

— Эй, Майк, что это? Ты такое не упоминал! — закричал Илья, а я пытался вспомнить. Нет, я уверен, что на пятидесятой волне такого не было.

— Спокойно, держитесь. Скорее всего новая механика, или я забыл что-то. Разбирайтесь с тем, что перед вами, а я найду способ нас вытащить. — Мои слова звучали твердо, хотя внутри разрастался холодный ком тревоги. Не должно быть тут этих сраных стен из магии.

Барьеры, блестящие и полупрозрачные, выросли из руин арены за считанные секунды. Хорошо хоть коммуникацию не отрезали, но преодолеть его было невозможно. Я предпринял попытку ударить, вдруг ее можно разбить, но потерпел неудачу, атака не нанесла урона, а моя рука со звоном от клинка отскочила, ударив в плечо отдачей.

Магические линии извивались по ее поверхности, и любой, кто смотрел бы на это со стороны, сказал бы, что мы тут как на витрине стоим. Я не был уверен, что произойдет дальше, потому решил просто ждать развязки.

— Ма-а-айк… — голос Юли прорывался сквозь барьер слегка искаженным, как из аквариума, но был слышен.

— Спокойно, Юль, это временно! — отозвался я, не зная, насколько правдивы мои собственные слова.

— Что теперь? — друг не на шутку запаниковал.

— Справляйся, — сказал я твердо, — Ты знаешь, что делать с монстрами. Ничего нового они тебе не покажут.

Друг кивнул, занял боевую стойку. В это время из рун на полу вырвались монстры.

Тени. Они поднимались из плит, изгибались, словно змеи, а затем принимали формы тварей, которых я никогда не видел раньше. Их движения были резкими, как у куклы на натянутых нитках. И что хреновее всего, я не понимаю, как их описать. У них нет формы, но глядя на каждую из тварей, я вспоминаю что-то неприятное. Как сшитые куски извращенных воспоминаний, которые я похоронил глубоко и надолго.