Сбывшееся ожидание
Шрифт:
Переговоры с белорусскими товарищами не дали ничего определенного. Сотрудники управления железной дороги – начальник отдела снабжения Надхуллин и его заместитель Подхуллин уклончиво ответили, что будут проводить тендер по закупке тепловозных аккумуляторных батарей, дата не утверждена, приблизительно конкурс состоится в начале лета. Сумма лота – пятнадцать миллионов рублей. К участию в конкурсе допускаются только производители. Вальдемар оказался человеком с редуцированным геном сомнения. Он сразу заявил, что «все вопросы решены, тендер наш».
– А что ты хотел – чтобы эти чинуши тебе ответили по телефону, что сидят у меня на откате? – вопрошал он. – Конечно,
Насчет допуска только производителей, и отсева посредников и даже официальных дилеров Вальдемар невозмутимо отвечал, что непосредственно перед конкурсом это ограничение снимут и допустят «эксклюзивных дилеров». Учитывая свою практику, в частности казанские сделки с больницей номер шесть, Андрей допускал возможность подобных манипуляций. Азимов, главный врач «шестерки», по своему усмотрению назначал, переносил и отменял тендеры, а если видел, что Совинком не проходит, то на ходу менял условия конкурса. Но история продаж у Вальдемара сильно хромала. Исполнители с управления белорусской ж-д, конечно, по телефону ничего определенного не скажут. Например, не скажут, что на белорусской земле госслужащим строжайше запрещено брать комиссионные. В Белоруссии это по старинке называется взяточничеством и очень строго наказывается. Это разрешается буквально нескольким людям, количество которых можно пересчитать по пальцам одной руки, и соответственно берут они очень много, и называют их не взяточниками, а «лобби». И родственник хозяина Судотехнологии, человека с непривычным для русского уха именем Пшемыслав Гржимекович Мудель-Телепень-Оболенский, которого Артур Ансимов назвал «Через-Хуй-Кидала», этот родственник входит в очень узкий круг людей, которым белорусский президент-самодержец, по кличке «батька», позволяет принимать комиссионные. Соответсвенно у Через-Хуй-Кидалы есть своя делянка, то есть строго зафиксированный за ним государственный бюджет, который он осваивает. И если за ним закреплено исключительное право снабжения железной дороги, то никто не может отогнать его от этой кормушки. Те поставки, о которых упоминали Владимир с Артуром, вероятнее всего проходили через фирмы, подконтрольные всесильному Пшемыславу.
Однако у Владимира были свои соображения на этот счет, а чем ещё объяснить, что он игнорирует очевидные вещи.
Дальше, чем бесполезные телефонные переговоры, Андрей не продвинулся. Он понимал, что на него скинули проблему, которую ему нужно решить самостоятельно. Ведь его компаньоны решают гораздо более серьезные задачи и не посвящают в свои сложности, просто выдают результат. И от него ждут то же самое: сказано – сделано.
В один из дней Артур с Владимиром вернулись к белорусскому вопросу. Позвонил Вальдемар и сообщил, что «начались шевеления», возможно, что тендер проведут раньше начала лета, возможно, в течение ближайшего месяца, и особо информировать не будут. Между тем официальные лица по-прежнему, как заведенные, утверждают, будто «дата проведения конкурса не утверждена».
Опять же учредители Экссона совещались в своём трогательно запущенном офисе, в этот раз Андрей принимал полноценное участие:
– Послушайте, этот тендер – просто фикция, для отвода глаз. Чтобы никто не сказал, будто в Белоруссии нет демократии. Её и у нас нет, так же как и там, а выяснить наши перспективы можно только у тех, кто рулит ситуацией – то есть начальник дороги и корнет Оболенский.
– Вот ты и выясни, – предложил Владимир. – Да, пойди к шляхте и спроси.
– ??!!
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Лукавые серые глаза Быстрова-главного не выдавали то, что у него на уме.
– Он может пойти к нему в офис и там пошнырять – может что подслушает, пизданет какие-то бумаги, подсмотрит, – сказал Артур.
– Да,
Андрей оторопело смотрел на них, предложение сходить пошпионить к конкуренту выглядело довольно нелепо, но было непохоже, чтобы компаньоны шутили. Вспомнив, что они и не такое вытворяли, и ему самому приходилось выуживать сведения самыми необычными способами, Андрей согласился.
– Его офис тут рядом с нами, на улице Промышленной, четырехэтажное здание, на первом находится «Бонапарт», рекламный монстр, там еще вывеска – Наполеон в ермолке…
принялся инструктировать Владимир.
– В треуголке, – поправил Артур.
– В треугольной хуйне. Кабинет Муделя… Оболенского… что за фамилия!!! Находится на третьем…
– Все его зовут Боссом, так его и называй: Босс. Можешь к нему обращаться по имени-отчеству – Пшемыслав Гржимекович Мудель-Телепень-Оболенский – если ты не любитель краткости, но пока ты будешь выговаривать, он забудет суть дела, а если что-то напутаешь в произношении – то пиздец всему нашему плану.
Через полчаса, проинструктированный, Андрей выехал на задание.
Оказалось, что это недалеко от завода, минут семь в сторону метро Нарвская, можно было дойти пешком, заодно прогуляться. Но день был серый, хмурый, да и огромные грязные лужи не предвещали приятной прогулки. Пришлось ехать на машине.
Офис Судотехнологии был не чета офису Экссона – четырехэтажное здание, охраняемый двор со шлагбаумом. Андрей и не собирался проезжать вовнутрь, оставил машину подальше, но его не пустили и пешего. Охранник в черной униформе строго поинтересовался, что нужно посетителю.
– Визитки заказать, – сказал Андрей.
Охранник вернулся в будку, и оттуда позвонил на базу. Ему что-то ответили, и он жестом подозвал Андрея. Пришлось назваться, показать документ, все данные занесли в журнал и выдали бэйджик, который нужно нацепить на видное место.
Андрей прошёл во внутренний двор и с любопытством осмотрелся. Его внимание привлекли автомобили – у входа в здание стояла новенькая шестерка БМВ и Роллс-ройс Фантом (это были хозяйские), а также семерка БМВ и Range Rover (эти были с белорусскими номерами). Причем машины были не в базовой комплектации, а в тюнинге от явно недешевого ателье. Времени полюбоваться не было – его нетерпеливо поджидал другой охранник, которого оповестили о приходе посетителя.
– Вы хотите заказать визитки? – спросил он.
И провёл внутрь здания – холл, небольшой коридор, далее просторный зал, поделенный перегородками на офисы-соты, и передал эстафету девушке-менеджеру, которую также предупредили о клиенте. Таким образом, попасть на третий этаж решительно не представлялось возможным – когда пересекали холл, Андрей успел заметить, что у лестницы стоят охранники и имеется вертушка, зеленую кнопку которой скорее всего нажимают по разрешению самого главного.
Ничего не оставалось, кроме как обозревать внутреннее убранство рекламной фирмы «Бонапарт». Всё было строго, по-деловому, все сотрудники в униформе – белый верх, темный низ, юноши в синих галстуках, девушки в красно-синих шейных платочках.
Андрея предельно корректно обслужила преувеличенно серьезная девушка, внимательно выслушавашая все пожелания насчет визиток – так, будто от этого заказа зависело будущее «Бонапарта».
Андрей внутренне усмехнулся – у него никогда не было личных визиток. Когда работал на инофирмах, ему делали корпоративные. Которые он никому не давал, все комплекты от шести фирм валялись нетронутыми где-то на волгоградской квартире. Зачем продвигать чужие фирмы, в первую очередь надо продвигать себя! Обычно он писал на листочке номер мобильного телефона, и этого было достаточно.