Сбывшееся ожидание
Шрифт:
Особенно ни на что не надеясь, Вальдемар попросил о встрече с человеком по имени Бимба. За сутки пребывания в Иволгинском дацане все так привыкли слышать «нет», что удивились положительному ответу.
О монахе по имени Бимба Доржиев публика давно наслышана. Он лично выкапывал из могилы кедровый саркофаг. Именно он поддерживал нетленного покойника в надлежащем порядке. В журнальной статье процесс описывался дивной фразой: «В обязанности служителя, ответственного за сохранение «собрания драгоценного тела», входит переодевать хамбо-ламу в соответствие с сезоном, взвешивать и ежедневно читать над ним специальную молитву «Хвала взаимозависимому происхождению» – коренной будийский текст о пустотности всех вещей».
Специалист по переодеванию и
Встреча происходила в буддистском храме. Вальдемар, Андрей и Таня представились и получили в ответ чеширскую улыбку. Поскольку с гостями не церемонились, Вальдемар тоже начал без обиняков:
– Вы стрижете Учителю ногти?
Глаза ламы Бимбы быстро окинули храмовое пространство. В описанную его взглядом окружность попали колесо сансары, зеленая богиня Тара и огромный золотой Будда, головой подпирающий потолок.
– Не стригу.
– Но по телевизору говорили, что вы стригли Учителю ногти и поранили его. И что у него текла кровь.
– Я никогда не стриг Учителю ногти. Потому что у него нет ногтей.
– Но по телевизору… – не унимался Вальдемар.
– Мы не смотрим телевизор.
– А что такое состояние самантхи?
– Это… тебе это нельзя понять.
– Скажите, ваш Учитель – он живой или мертвый? – вмешалась Таня.
– Не так, не так.
В этой дыре совершенно нечем уже было себя занять, но Вальдемара утомило это небольшое развлечение – беседа с жуликоватым бурятом, в хитрых масленных глазках которого читались все его мыслишки. Таня решила задать ещё пару вопросов.
– Ну, а Учитель может встать и пойти?
– Нет.
– А когда-нибудь сможет?
– Когда-нибудь.
Она прекратила терзать ламу Бимбу – чудо, в которое он верил, или по крайней мере делал вид, явно не нуждалось в сводках о волосах и ногтях и не имело никакого отношения к развесистой клюкве для телезрителей. Это подтвердил независимый источник: сихан Толкалин, допущенный к святая святых, честно сказал, что у тела не то что ногти – пальцы невозможно различить. Труп трупом. Хотя с точки зрения пустотности всех вещей всё это не имело никакого значения.
Монахи вздохнули с облегчением, когда интерес гостей к их Учителю был исчерпан. Вальдемар купил у монахов четки в виде черепов и DVD с фильмом «Завещание XII хамбо-ламы», самодовольно заметив, что этот храм, главная база хамбо-ламы – единственное место в России, в котором продажи сувенирной продукции с логотипом хамбо-ламы не контролируются корпорацией «Лавка жизни». Пока не контролируются.
Толкнув тяжелую дверь, Вальдемар, Андрей и Таня оказались на улице. Их как будто ударили в лицо ледяным кулаком – застывший воздух не годился для дыхания. Было тихо, как в фильме ужасов. Из тьмы, словно бритва, торчал туманный серп, освещавший гнутые крыши дацана. На всей земле сделалось так пусто и холодно, как пусто и холодно бывает лишь внутри чайника некоего Люй Дун Биня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньяни.
– Вот это колопиздище! – Вальдемара пробрало до костей.
DVD-фильм «Завещание XII хамбо-ламы» так и не удалось посмотреть – купленный у монахов диск оказался пустым. Андрей спросил Вальдемара: а собирается ли Босс продвигать Совинком на рынке медицинского оборудования и расходных материалов – участие в крупных тендерах, вагонные поставки продукции в медучреждения Петербурга и Ленобласти? Ни одна трудность не обойдена в этом деле, что называется, пройдены все круги ада; ради этого, собственно говоря, и затевалась вся возня с «Лавкой жизни», которая при других раскладах нахуй никому не нужна. Хозяин Совинкома надрывает свои скудные силёнки, пытаясь пробиться на петербургский рынок медоборудования, тогда как это можно сделать легко и непринужденно – при поддержке Босса.
– Я говорил Боссу, и не раз, – доложил
Андрей объяснил, что рентабельность сделок составляет от 20 до 50 процентов, из которых половина, то есть 10–25 % достанется Боссу, но издержки его не касаются, от него требуется влияние, административный ресурс. Насчет конкуренции – она присутствует, как везде, очень много сильных игроков – как везде, где крутятся большие деньги.
– 10 процентов… – усмехнулся Вальдемар. – На волшебной воде и пустых дисках мы имеем почти 100 % рентабельности, безо всякой конкуренции – это наша поляна и мы её топчем. Я уже молчу про освоение бюджета, выделенного Академией Наук на изучение чудесного явления воскрешения из мертвых. Вряд ли Босс заинтересуется темой с рентабельностью 10 %. А издержки его касаются, еще как, влияние и административный ресурс – это и есть издержки, это его капитал, которым Босс участвует в деятельности и которым рискует.
После Иволгино-буддистских экскурсий Таня с Андреем пробыли два дня в Москве. Они гуляли по городу, ходили по магазинам, в кино и на модные показы, проводимые в рамках Volvo-Fashion-Week.
В последнюю ночь она сделала ему признание:
– Андрей… я пришла к тебе… в смысле, знаешь, все о ком-нибудь мечтают, даже если любят. Мне уже не нужно ни о ком мечтать, моя мечта сбылась, и это – ты.
– В смысле… а что – до этого…
– Ты опять ревнуешь?! Нет, никого у меня не было, ты – мой первый и единственный. Просто… ну вот… как сказать… все же мечтают о чем-то несбыточном – это не должен быть реальный конкретный человек, а обязательно инфернальное создание – эльф, сказочный принц на крылатом коне, ангел какой-нибудь, я не знаю, что-то в этом роде.
– Хм… допустим.
Он вспомнил Володины рассказы – бывало, он когда трахает жену, не может кончить, пока не представит себе какую-нибудь порноактрису.
– Я ни о ком особо не мечтала… но… сейчас поняла, что ты и есть мой сказочный принц. Я пришла к тебе.
Поезд на Волгоград отправлялся с Павелецкого вокзала в два часа дня, и Андрей купил билет на самолёт на то же время – следующий рейс, на который имелись в наличии места, был только вечером, ловить в столице абсолютно нехрен, а в Петербурге у него накопилась огромная куча дел. Поэтому в день отъезда, позавтракав в гостинице они выписались и отправились на Тверскую, посидели около часа в кофейне, затем поймали такси и поехали в Шереметьево. В аэропорту Таня вышла вместе с ним на улицу, чтобы обняться на прощание.
– Позвони как долетишь!
– Хорошо.
– Скажи – любищь?
– Конечно люблю! – горячо отозвался он.
Поцеловавшись, они попрощались и пожелали друг другу счастливой дороги. Таня вернулась на заднее сиденье такси, которое повезло её на вокзал, Андрей зашагал в сторону здания аэропорта, зоны вылета.
«Я пришла к тебе», – вспомнил он Танины слова, перебирая в памяти события последних дней. Наконец-то, дождался. Сам-то он давно к ней пришёл. Любил её, не задумываясь об этом. Сама судьба, обняв стройный Танин стан, привела её к нему. В контексте поиска утраченного времени появление Тани можно расценить как возвращение того, что было – но уже не так, как когда-то. Во многом даже лучше. Он был благодарен ей еще и за то, что, общаясь с ней, находил объяснение своих маний, не говоря уже о смыслах навязчивых ночных кошмаров. По её мнению, не надо ничего держать в себе: хочешь сказать – скажи, хочешь сделать – сделай, как на это отреагируют окружающие – это уже их проблемы. Это как газы выпустить: лучше разок облегчиться и не рефлексировать. По такому принципу живут его компаньоны, Ансимовы и Быстровы, но Андрей почему-то усваивает нужные приёмы поведения не у них, причем в готовом виде, а доискивается сам бог знает каким опытным путём. Хорошо, что рядом есть Таня, которая одной меткой фразой может расставить всё по местам. И Андрей должен уделять ей больше внимания и всегда учитывать её интересы.