Сбывшееся ожидание

Московцев Федор

– Что за зверь такой – Хмарук, какой национальности? – поинтересовался Игорь. – Ты его видел?

– Полукровка-полупидор-полурослик, – утвердительно кивнув, ответил Андрей.

Благородное арийское лицо Артура скривилось в презрительной ухмылке:

– Лупарик, жид пархатый.

Инцидент был исчерпан, но осадок остался – Андрею нужно было во что бы то ни стало реабилитироваться, снять с себя подозрения, как-то укрепиться. Он почувствовал, что компаньоны так просто не оставят без внимания поступивший сигнал и когда-нибудь возьмут в разработу полученную от Хмарука информацию.

Андрей

успокоился, но, оказалось, преждевременно – во второй половине дня позвонила бухгалтер с Пауэр Интернэшнл и сообщила, что не может подписать акт сверки взаимных расчетов, потому что у неё недостаёт документов. В таком виде, как сейчас, в этом документе получается отрицательное для Экссона сальдо в размере 1,200,000 рублей. Таким образом, снова встал вопрос служебного соответствия Андрея Разгона. Он даже не нашёл в себе силы произнести обычную свою присказку, что он «зубр бухгалтерии» и «джедай экономики».

Глава 35

Иосиф Григорьевич давно интересовался Ариной Кондауровой, но, в отличие от своей жены, находясь в браке, не был волен в своих действиях. Но теперь его ничто не останавливало. Он знал, что Арина, выдержав траур по погибшему мужу, втайне (прежде всего от чересчур ревнивой дочери), принимает ухаживания некоторых мужчин (лучше бы в своё время он так хорошо знал о похождениях своей жены!!!), и решил рискнуть.

Жарким августовским днём он пригласил её в театр музыкальной комедии, и она сразу же согласилась.

Смотрели Кармен Бизе – гениальное произведение, высший образец музыкальной драмы, которая на крыльях блистательной музыки высоко поднимается над повседневностью, хотя трактует повседневный сюжет. Именно постольку, поскольку незамысловатые перипетии романа солдата и сигарной работницы захвачены яркостью и выразительностью гениальной музыки, они приобретают общечеловеческий характер, в которой легко узнаваема так называемая «вечная драма» мужчины и женщины, в особенности если прибавить к этому и Микаэлу. Мужчину, которого оторвали от дел его жизни и от предназначенной ему верной и любящей подруги, тянет к демонической женщине, женщине прежде всего, сладострастной самке, которая стремится менять мужчин; а рядом – противополагаемая ей другая женщина, весьма светлая, но и весьма скучная.

Конечно, вся эта драма ни на какую «вечность» претендовать не может. Она отражает собой довольно типичные перипетии половых отношений. Но они так обычны, что, выраженная мощной и сильной музыкой, эта драма приобретает характер широкого смысла.

После представления, выйдя на улицу, стали обсуждать увиденное. Их взгляды полностью совпали. Но Арина заметила, что невозможно создать сильный образ без применения некоторых приёмов, принятия на веру некоторых условностей.

– … так, через точку, не лежащую на данной прямой, нельзя провести более одной прямой, параллельной данной. Однако стоит нанести на обычной эвклидовой плоскости круг и начать рассматривать лишь его внутренность, исключив из рассмотрения окружность и внележащую область, то можно убедиться, что положение о возможности проведения через одну точку двух параллельных к третьей прямых выполняется. Таким образом, характер отграниченности пространства позволяет

обычные отношения на театральной сцене рассматривать как модель чего-то возвышенного и преувеличенно романтического.

Театр остался у них позади по правую руку, слева был парк Центральной набережной, прямо перед ними – проезжая часть улицы Чуйкова. Это место было равноудалено от их домов. Арине нужно было направо, Иосифу Григорьевичу – налево. Когда переходили дорогу, он умышленно взял немного влево, и Арина последовала за ним. И они, взойдя на тротуар, пошли по направлению его дома. Всё произошло самым естественным образом. Она взяла его под руку:

– … знаешь, я думала обо всём, что происходит…

* * *

Утром, к завтраку, Арина вышла одевшись и накрасившись. Иосиф Григорьевич, возившийся с бутербродами, удивленно сказал:

– Что за официоз?! Я там приготовил халат.

Она немного смутилась:

– Ну… я как бы оделась…

Он долго ждал эту ночь, готовился к этому событию, и хотел поговорить о том, что между ними произошло, но макияж и вечернее платье направили разговор в другое русло. Заговорили о делах.

– Мне тут один… знакомец… направил на путь истинный, – Иосиф Григорьевич пододвинул ей поближе тарелку с бутербродами, щедро намазанными крупнозернистой красной икрой. – Угощайся!

И налил себе чай из заварочного чайника. Перед Ариной стояла чашка каппучино.

– Говорит, разбрелось моё стадо. А ведь правда, я как устроился к Рустэму, забросил все свои дела. Никто ко мне не ходит, передачки не носит. Высокая зарплата расслабляет.

Надкусив бутерброд, Арина довольным голосом протянула:

– М-м-м… какая вкуснятина! Нежнейшая икра! Либо' не из магазина, через закрытые каналы?

– А, это один служивый, хороший друг с Дальнего Востока привёз, приезжал надысь…

Он осёкся, заметив её реакцию. Она чуть заметно поджала губы и отложила бутерброд. Некоторое время длилось неловкое молчание. Оба одновременно подумали, как же хорошо быть молодыми, начинать отношения с чистого листа, когда ещё нет рядом никаких теней и груз прошлых лет не отягощает память. И одновременно улыбнулись:

– Прости, я, ишачья голова…

– Извини, что было, то прошло, просто я непроизвольно… Так что ты говорил про стадо?

– Да, стадо… – ухватился Иосиф Григорьевич. – Последний, Моничев – сама знаешь что с ним стало. А ведь у меня был целый список. Все обращались за советом, ну и я помогал как мог. Уже не помню, с какого изменчивого часа начался массовый исход, но сейчас гол как сокол, и сижу на одной зарплате.

– Ну неплохо – джип купил.

– Это мне Рустэм оплатил. Но я не привык жить одними подачками.

Арина чуть откинула голову и сузила глаза:

– А есть такой Андрей Разгон, молодой предприниматель, у него крупнейшая в городе фирма по медоборудованию, сам живёт в Питере, там у него тоже серьёзный бизнес.

– Андрей Разгон… знаю такого. Правда лично не знаком. Но он же сидит под Халанским, и вряд ли примет моё приглашение. Не нужен я ему, и мне его никоим боком не подцепить. Как ты сказала – даже в существующем отграниченном пространстве наши прямые не пересекаются.