Сценарист

Син Айкава

— А ты очень сильно любишь поболтать, — заметил Клаус, — Где же ты нахватался подобного?

— Я большой поклонник фильмов с длинными диалогами.

Густавсон лишь ухмыльнулся, реагируя на столь необычный ответ, после чего, крепче сжав в руках рукояти серпов, устремился вперёд, решив провести ещё одну атаку.

Для того, чтобы поспевать за своим противником, Сину пришлось увеличить свою скорость при помощи добавления нового свойства к своей причуде. Первое усиление не дало нужного эффекта, в результате чего он пропустил несколько неслабых ударов по корпусу и лицу, так что ему пришлось ускориться ещё в несколько раз, чтобы оказаться с врагом наравне. Тем не менее его возросший темп не помогал ему выигрывать в схватке, ибо у линчевателя,

казалось, было больше навыков и опыта, что выливалось в частые болезненные попадания по телу злодея. Син метался вокруг Клауса, пытаясь найти слабое место в его защите, но каждый его удар был предсказуемым и неэффективным. Он нападал с высокой скоростью, вгрызаясь в его защиту, но его атаки были лишь почти бесполезными касаниями, отражаемыми навыками Густавсона. Каждый удар, который он наносил, казался ничтожным по сравнению с мощными, хладнокровными атаками линчевателя.

Клаус двигался грациозно, избегая ударов и в то же время контролируя ситуацию. Его движения были точными, мощными и уверенными, словно он играл с Айкавой, как с игрушкой, заставляя его плясать под свои диктовки, следуя его сценарию. Он уверенно отражал атаки, прикасаясь к Сину только тогда, когда это было необходимо, чтобы напомнить ему, кто на самом деле является ведущим этой схватки. Айкава же отчаянно пытался пробиться сквозь защиту, но каждый его удар встречал прочный и хладнокровный ответ. Он чувствовал, как боль усиливается с каждым ударом, но несмотря на это, он не сдавался. Его глаза сияли агрессией и решимостью, несмотря на явное превосходство противника. Каждое его движение было наполнено стойкостью и упорством, даже если результаты были не в его пользу.

«Он будто бы читает каждое моё движение. Откуда у него такие познания в боевых искусствах?», — задавался в своей голове этим вопросом злодей.

Клаус же продолжал и продолжал доминировать, контролируя ситуацию с хладнокровной уверенностью. Его атаки были хитрыми, стремительными и опасными, проникая сквозь защиту соперника и нанося ему серьезные повреждения. Он обманывал и манипулировал противником, создавая иллюзию возможности для него, лишь чтобы разбить её в следующий момент.

Откинув очередной успешной атакой Айкаву назад, Потрошитель остановился, чтобы немного отдышаться. Хоть он и не испытывал особой усталости, ему была необходима пауза, чтобы решить, как действовать с противником дальше.

— А ты хорош, — сплевывая кровь, произнёс злодей, поднимаясь на ноги, — Твои навыки почти превосходят мои, а твоя реакция такая, будто бы ты очень много раз находился на грани жизни и смерти. Какой-то… знакомый почерк.

— Ты начал замечать? — усмехнулся Клаус, — Мне казалось, что ты с самого начала всё понял. Похоже, даже я был слишком высокого о тебе мнения.

— Я ещё ничего так и не понял, — слабо улыбнулся парень, — Мой мозг отказывается размышлять на подобные темы в таких ситуациях.

Вдруг, издалека, раздался неожиданный взрыв, который привлек их внимание. Оба противника мгновенно остановили свою схватку и обернулись в сторону источника звука.

Вдалеке они увидели маленькое здание, окруженное тонкими струями огня. Первоначально мерцание огня казалось едва заметным, но затем пламя вспыхнуло ярче, обнажив контуры здания. Вспышка яркого огня осветила небо, на мгновение заставив оба лица ощутить его тепло. Здание, казавшееся ранее столь непоколебимым, начало дрожать и разламываться под действием пламени. Куски камня и металла отлетали в разные стороны, вспыхивая и искрясь в темноте ночи. Затем взрывная волна разнесла осколки в разные стороны, а здание полностью развалилось, оставив за собой только облако дыма и пыли.

«В той стороне же… «Бессмертие»?», — предположил Син, пытаясь понять, это ли здание подверглось столь ужасному и быстрому уничтожению.

— Видит Бог, я хотел дать тебе шанс жить спокойной и мирной жизнью, но ты принёс хаос

в мой дом, нарушив спокойствие всех его жителей. Этого, увы, я простить тебе не могу, — процедил со злобой в голосе Потрошитель.

— Это не я взорвал, — сделав глупое выражение лица, ответил Син, — Не вешай на меня чужие взрывы.

— Ты к этому даже очень причастен.

Син в этот момент был раздражен до предела. Ему надоело витать в облаке загадок, недоговоренностей и скрытых намеков. Он с силой сжал свои кулаки, чувствуя, как напряжение в его теле достигает предела. На его лице отразилась усталость от этого бесконечного притворства и театра, который Густавсон устраивал на протяжении всей этой встречи.

— Слушай, может уже начнёшь говорить? — с нотками злобы спросил он, — Мне надоели твои загадки и расплывчатые ответы! Откуда ты обо мне столько знаешь? Почему называешь меня трусом? Что всё это вообще значит?

Клаус резко помрачнел, его черты стали жесткими и холодными, словно маска улыбки отпала, оставив лишь безжалостное выражение. Его глаза загорелись зловещим огнем, отражая внутреннее пламя гнева и презрения. Он выпрямился с устрашающей грацией, словно тьма окутывала его фигуру, придавая ему вид призрака из кошмаров. Через секунду его руки сжались на рукояти серпов с такой силой, что казалось, будто он готов рассечь воздух непостижимой мощью. Молчание его словно наполнилось угрозой, словно зловещий предвестник неизбежного разрушения. Он внезапно стал выглядеть более опасным и неприступным, словно превратился в олицетворение самой суровой и жестокой стихии.

«Что это с ним?», — задался вопросом Син, по телу которого пробежали мурашки.

Наконец, прервав затянувшуюся тишину, линчеватель начал медленно отвечать, чётко проговаривая каждое слово в устрашающей манере:

— Десять лет назад, пережив ужасные эксперименты, что длились чуть больше года, небольшая группа детей была уведомлена о том, что совсем скоро им может представиться возможность получить долгожданную свободу…

* * *

— Дорогие наши дети, совсем скоро из нашего филиала из Японии придёт новость о том, прошёл ли эксперимент по создания препарата «Буйство причуды» успешно. Просим всех вас собраться в нашем главном зале, ведь в эти минуты решается ваша судьба. Если всё пройдёт удачно, сегодняшний день станет последним для вас в этом месте, — объявил голос из громкоговорителя, после чего толпы детей, одетых в исключительно белую одежду, поспешили в назначенное место, бурно обсуждая происходящее.

На лице каждого ребёнка была улыбка. Никто из них и поверить не мог в то, что совсем скоро этот ад может для них закончиться. На протяжении чуть больше года все они подвергались жестоким и болезненным экспериментам со стороны взрослых дядек в белых халатах, которые пытались с их помощью создать универсальный препарат для усиления способностей причуды в несколько раз.

На протяжении этого года, который казался бесконечностью, эти дети испытали невообразимые муки и страдания, вынужденные подвергнуться бесчисленным процедурам и испытаниям, которые растерзали их души и тела. Их детские лица, ранее светившиеся радостью и надеждой, теперь были искажены страхом и изнеможением. Каждый из них помнил бесконечные часы в мрачных лабораториях, где их тела становились полем для опытов, а их сознания — объектом беспощадных исследований. Отверженные и забытые, они переносили агонию, стараясь выжить в этом мире безжалостных взрослых, которые видели их только как объекты для экспериментов. Многие из них утратили друзей и близких, оставшись лишь с надеждой на светлое будущее. Их первые года детства были лишены радости, игр и беспечности. Вместо этого, они познали боль, страх и отчаяние настолько глубоко, что их души казались навсегда оскверненными тяжестью этого опыта.