Сценарий «Шербет»
Шрифт:
Доказательства чего?..
Судя по схеме помещений, наши квартиры соприкасаются именно гостиными и коротким коридором. Я теперь не смогу спокойно спать, пока не разберусь с жильцами из пятой парадной. Совсем недавно за стенкой селились совсем другие люди, я смутно припоминаю семью азиатского типа с двумя детьми. Несколько раз мы кивали друг другу на паркинге. А потом они неожиданно покидают дом, а вместо них появляется кто-то другой. Может быть, улыбчивым азиатам «помогли» уехать? Вопросы, вопросы…
Ксана не участвует ни в чем предосудительном. Так мне хочется думать. Она не работает в органах,
— Я пытаюсь понять, зачем тебе муж, с которым ты не хочешь вместе жить.
— Опять старая песня! Я живу с тобой.
— Ты не живешь, ты заходишь дважды в неделю.
— Трижды!
— Пусть трижды, но это не семья. Ты все время кричишь, что устала от моих притязаний, а когда я предлагаю от меня отдохнуть, злишься еще больше. Ксана, последнее время у меня такое впечатление, что за тебя говорит кто-то другой…
Я буду спокойным и конструктивным. Хотя бы раз я постараюсь решить дело миром. Я не позволю ей сорваться на крик.
— Ты выпил, Полонский?!
— Ты прекрасно знаешь, что я не пил.
— Тогда какого черта?! — Она бросает подушку мимо меня.
Пока еще не прицельно и пока еще только подушку. Квадратный набивной медведь врезается в подставку для цветов, хрупкое сооружение заваливается набок, из двух горшков сыплются на палас комья земли. Неплохой удар, думаю я, раньше ей не удавалось попадать с такой меткостью. Одна из голенастых ипостасей «домового» выскакивает из своей норы и торопится начать уборку.
— Ксана… — Я хочу спросить о Сибиренко. Я уже почти набрался мужества, а весь вчерашний вечер я тренировался, как задам этот вопрос. С легкой иронией, словно вскользь. — Ксана, я хочу видеть тебя каждый вечер.
— Чтобы через месяц нас тошнило друг от друга?
— Почему нас должно тошнить? Миллионы людей практикуют традишен…
— Вот именно, Янек, миллионы. Пара миллионов замшелых пней, или те придурки, которым вера не позволяет вынуть голову из-под юбки жены. А миллиарды живут в гостевых, триадах или соло. Как угодно, лишь бы перед носом не мелькали надоевшие рожи.
— Я надоел тебе?
— Отстань.
— Но мы могли хотя бы попробовать.
— Хватит с меня этих проб!
— Но со мной ты даже…
Я безумно, до хруста в костях, ревную ее. Я хочу схватить ее, когда она пробегает мимо, сжать и как следует приложить спиной о стену. Я хочу спросить, кого она имела в виду и кто у нее был до меня, но не могу. Разеваю рот и снова захлопываю его. Точно кто-то стоит за спиной и глядит суровыми слезящимися глазами и не позволяет мне спросить Ксанку о ее прошлом. Все, что я могу выдавить, это:
— Но со мной-то не пробовала?..
Она фыркает, выпячивает нижнюю губу и проносится мимо.
— Мы могли бы подумать о ребенке…
— Не смеши меня, мужчина не может хотеть детей.
— Я ни с кем и не хотел бы, кроме тебя.
— Если тебе невмоготу… — она дергает плечом, еще один кошмарный жест, — так и быть, мы съездим в Центр репродукции, выясним, что и как.
— Но это не совсем то, что я…
— Ах, это «не совсем то»?! Тебе надо, чтобы я ходила, переваливаясь, как утка, чтобы потеряла фигуру, потеряла год жизни, упустила работу! А потом ты захочешь, чтобы я вскакивала
— Ксана…
— Нет! — Она вырывает локоть.
— Ксана, однажды я видел тебя в городе, совсем случайно. Ты сидела на скамейке с какой-то подругой, вы ели мороженое, а ее ребенок возился рядом. Я видел, как ты ласкала эту девочку, ты брала ее на руки, обнимала и тормошила. А потом вы вместе лизали мороженое. Я не мог к тебе подойти, даже не мог тебя окликнуть, потому что стоял в пробке, и было очень шумно… Ты ведь хочешь ребенка, Ксана, скажи мне правду!..
Она застывает, словно услышала трубный зов. Очередной предмет для броска в мою сторону, мягкий валик, покачивается в ее пальцах.
Я болен ею, но моя хворь не мешает изучать ее. Я достаточно изучил эту женщину, чтобы легко определить, когда она сбита с толку. Сию секунду Ксана сбита с толку, но гордыня не позволяет ей признать собственный промах. Иногда мне кажется, что ее промахи я переживаю даже острее. Наверное, так происходит со всеми, кто искренне влюблен…
— Ксана, скажи, ты… ты любишь меня?
Я задаю вопрос и окутываюсь холодным потом. Кажется, еще немного — и я научусь управлять этим тремором, состоянием страха, который накатывает всякий— раз, стоит приступить к семейным разборкам. Я слежу за тем, как семейные люди ругаются в театрах, в шоу, или очень редко наблюдаю за перебранками соседей. В реальной жизни это происходит все реже. Служа в Управе, я насмотрелся на людей, которые каждое утро глотали транки, чтобы с лица весь день не сходила довольная улыбка.
Ты привыкаешь к этому, потому что иначе сложно выжить в сообществе. Ты привыкаешь быть веселым и успешным, иначе тебя начнут сторониться сослуживцы и косо посмотрит начальство. Мой шеф Гирин считает, что мы утратили значительную часть эмоций. Мы делегировали эмоциональную сферу телевидению, мы поручили актерам страдать и переживать несчастья вместо нас. Вначале это казалось забавным, потом превратилось в удобство, а нынче почти все мы разучились психовать.
Ксана не разучилась, но последнее время мне кажется, что ее взрывы не имеют прямого отношения ко мне. Как будто у нее имеется график, она ругается со мной, а после ставит галочки, отмечая наиболее удачные размолвки. Она не психует, она играет в психоз.
— Ксана, я никогда тебя не спрашивал…
Она молчит и все быстрее переставляет стаканы в буфете. Она нагло мучает мои глаза своими полуголыми ногами. Сегодня ее брюки словно исполосованы ножом безумного портного. Когда моя жена нагибается вперед, разрезы расходятся, и налитые мышцы ее бедер просятся наружу.
Они просятся мне в ладони, но пока еще я могу сопротивляться.
— Ксана, зачем ты ходишь ко мне, если не любишь?..
Она поворачивается очень быстро, я успеваю поймать ее ногти почти у самого лица. Надо отдать должное, Ксана никогда не использует запрещенных приемов, она не бьет меня в пах. Со стороны это должно казаться довольно смешным — двое взрослых людей кружат по комнате, держа друг друга за предплечья, не давая развернуться для удара. Это выглядит чертовски смешно, особенно если знаешь, что драться намерен только один из участников.