Сценарий
Шрифт:
«Я решил написать это письмо по совету одного известного московского музыкального поэта. Просто написать, чтобы было, потому что д'oлжно.
В то утро я получил от тебя сообщение. Проснувшись от вибросигнала телефона, я не смог вернуться в сон. Я по традиции стал перебирать мысли о том, должен ли я что ответить тебе, но почти сразу пришёл к тому, что не достоин этого.
Прежде я из раза в раз, когда только мне вздумается, не думая о том, каково это для тебя, я из раза в раз вёл себя эгоистично, пропадая и появляясь на связи по собственному желанию. За это мне стыдно. Ведь ты всегда была честна со мной, возможно, как никто другой, а
Я не стану писать здесь обо всём том, чем ты меня так к себе притянула, поскольку это письмо вовсе не об этом, но обо всём другом. О том другом, что двигало мною, когда я в ответ на твоё настоящее отвечал своими глупостями, во главе которых – желание быть первым. Хочется верить, что я и вправду изменился, и именно потому и начал рождаться сей текст.
Отправить тебе это я не могу, поскольку уже делал нечто подобное, но затем вновь ошибался и плутал по коридорам тщеславия. Поэтому я просто посылаю тебе импульс, как однажды ты попросила меня об этом».
Написав, аккуратно свернул и спрятал в бардачок. Дома я оказался без четверти четыре.
* * *
Чемпионат по итогу мы успешно провалили, вернее, его концовку. Сползли до третьего места. По окончании сезона нам давали отпуска. Я, по обычаю, первые дни своих каникул проводил дома, в Балаково. Так я поступил и в этот раз. Но предварительно, накануне отъезда, меня ожидали «московские» друзья всё в том же клубе Хаус. Это превратилось в традицию, что мы собирались перед моим отъездом. На этот раз нас было четверо. Я, Саня и Вадик со своей. Ренат приехать не сумел, они с девушкой улетели куда-то на юг. А Саня, как ни странно, пришел один.
– Сань, че, в библиотеку не успел?
– В смысле?
– Где твоя очередная умная и красивая спутница?
– А, так вон она, – он указал на одинокую девушку возле барной стойки.
– И как же ее называть?
– Сейчас узнаю, – улыбнувшись, направился он в ее сторону.
Через пять минут Вика сидела за нашим столиком. Вот он и ответ, где Саня берет своих дам. Ответ оказался проще простого – здесь. Просто я приходил чуть позже, и он уже завоевывал сердце новой мальвины. Пока я об этом думал, мне на плечи тихонько приземлились чьи-то приятные ладони. Далее они прикрыли мои глаза, чтобы я сыграл в детскую игру и попробовал угадать, кто это.
– Юля, любимая, это ты, у тебя нет шансов выиграть у меня в эту игру, – я поцеловал ее ладони. Я знал, что это она. Она любила проделывать подобный фокус.
Я был очень рад тому факту, что Юля пришла. Но еще больше меня обрадовало следующее известие, преподнесенное в виде полувопроса-полупредложения:
– Любимый, а ты возьмешь свою любимую с собой?
– Эмм… простите, мадам, а куда вы хотите, чтоб я взял вас?
– А у вас несколько направлений, сеньор?
– Юль, а откуда ты знаешь, что я домой еду? – закончил я нашу игру и перешел к прямым обозначениям.
– Друзья у тебя хорошие, я тебе постоянно об этом говорю.
Я повернулся в сторону Сани, который на пару со своей новой леди наблюдал за нашим с Юлей общением, и увидел его довольную рожу. Это был он – тот, кто оповестил ее. Я мысленно поблагодарил его. Я был рад, что поеду не один. С Юлей я любил ездить на дальние расстояния, поездки превращались в
На этом-то и завершились все самые любопытные моменты «прощального» вечера. Клуб себя исчерпал на сегодня, или это мы себя давно исчерпали. В два ночи мы с Юлей были у меня. Утром в дорогу.
4
Мы выехали в пол-десятого утра. Вряд ли я выспался. В восемь тридцать вечера мы въехали в Балаково. Довольно быстро получилось доехать, трасса была пустой.
Родители встречали меня за столом. В гости пришли бабушка с дедушкой. Сестра, на семь лет младше меня, тоже ожидала меня за ужином. Последний раз я был дома месяцев восемь назад. Эта пауза оказалась самой длинной за все время моего проживания вне родного города. Я, наверное, не смогу объяснить, почему так сложилось. Ведь раньше я заглядывал строго не реже, чем раз в три месяца. Обычно даже чаще, а тут такое. В связи с чем я чувствовал себя виноватым перед родителями.
Я вмиг вспомнил их голоса в телефоне, когда они звонили мне, а я говорил, что мне неудобно разговаривать. Хотя под неудобством подразумевалось, к примеру, то, что я был увлечен игровой консолью и не мог отвлечься. Или сидел в кафе и попусту болтал с девчонкой. А потом я попросту забывал перезванивать. Вот в этот короткий миг воспоминаний я вдруг всё осознал, и от этого мне стало жутко не по себе. Я хотел сказать речь, которая бы донесла эти мои мысли до родителей, чтобы они тоже услышали мои переживания. И я уже почти начал говорить… как к горлу подступил ком, и я не смог и слова вымолвить. Раньше, на первых курсах института, я всегда приезжал с подарками, из моих уст лились речи за любовь и семейное счастье, я произносил слова благодарности родителям, я мог всё это делать. Но сейчас это куда-то улетучилось, словно я стал стеснительнее и скромнее. А по сути, просто не мог вытащить из себя слова, а их было немало накоплено за эти годы. Но всё оставалось где-то внутри меня.
Говорят, дети неблагодарны по отношению к своим родителям. Наверное, зачастую так оно и есть. Мы, дети, не ценим того, что они делают для нас, принимая это на уровне подсознания за должное. Их просьбы мы обычно встречаем недовольством, поскольку привыкли думать, что ничего интересного не извлечем из этого. Нам трудно порой уделить всего пару минут и помочь своей маме, когда она этого просит. Да, пусть на наш взгляд эта просьба совсем дурацкая и не имеет смысла, но разве суть в этом? Но мы именно таковы. Уже после мы понимаем где-то внутри себя, что неправы, что нагрубили, что отказали, нам от этого больно, но далеко не всегда хватает сил подойти и сказать «прости».
Я встал из-за стола в середине ужина и молча направился в сторону двери. Я вышел из квартиры. Я просто сильно хотел выйти на улицу. Единственное, на что меня хватило, так это на смс следующего содержания: «Мам, простите меня, мне срочно нужно побыть одному на воздухе. Все хорошо. Скоро буду». Больше никаких слов. Хотя очень хотелось добавить в конце «люблю». Но мне всегда было тяжело сказать эти слова маме. Я не знаю почему. Я мог тысячу раз сказать их какой-нибудь девчонке, в которую влюблялся и думал, что она «моя судьба», но маме… У меня не получалось. Однажды, будучи глубоко уязвлёнными песней Басты «Мама», мы с другом отправили ночью сообщения своим мамам со словами «Мама, я люблю тебя». Как итог, наутро звонки с переживаниями о том, что мы с собой что-то сделали. Вот настолько непривычно было нашим мамам услышать такое признание.