Сцены из провинциальной жизни
Шрифт:
И уходит со своей дочерью, прихватив пластинки.
16
Приходит письмо от матери. Его брат купил машину, пишет она, «MG», которая попала в аварию. Вместо того, чтобы учиться, брат теперь проводит все время за ремонтом автомобиля. А еще он завел новых друзей, которых не представил ей. Один из них похож на китайца. Все они сидят в гараже и курят, она подозревает, что друзья приносят спиртное. Она волнуется. Его брат пошел по плохой дорожке, как его спасти?
Надо признать,
В письме есть и другие новости. Его кузина Ильзе и ее подруга скоро приедут в Англию, заедут по пути в Швейцарию, где намерены путешествовать и жить в кемпинге. Не покажет ли он им Лондон? Мать дает адрес общежития на Эрлз-Корт, где они остановятся.
Он изумлен, что после всего, что он ей говорил, мать может думать, что он станет поддерживать отношения с южноафриканцами, тем более с семьей отца. Он в глаза не видел Ильзе с тех пор, как они были детьми. Что у него может быть общего с ней, девушкой, которая ходила в школу в какой-то глуши и не может придумать ничего лучше насчет каникул в Европе — каникул, которые, несомненно, оплачивают родители, — кроме того, чтобы болтаться в gemutliche[34] Швейцарии, стране, которая за всю свою историю не породила ни одного великого художника?
Однако теперь, когда упомянуто ее имя, Ильзе никак не идет у него из головы. Он помнит ее стройным быстроногим ребенком с длинными белокурыми волосами, убранными в хвост. Теперь ей, должно быть, не меньше восемнадцати. Какой же она стала? Что, если благодаря жизни на открытом воздухе она сделалась, пусть и не надолго, красавицей? Ведь он много раз наблюдал такое среди фермерских детишек: весенняя пора физического совершенства, а потом они начинают грубеть и толстеть, превращаясь в копию родителей. Стоит ли отказываться от шанса побродить по улицам Лондона рядом с высокой арийской охотницей?
При этой фантазии он ощущает эротический зуд. Что такого в кузинах, даже в самой мысли о них, от чего у него вспыхивает желание? Может быть, дело просто в том, что они — запретный плод? Вот как действует табу: вызывает желание, запрещая его? Или же источник этого желания менее абстрактен: воспоминание о дружеских потасовках, когда девочки оказывались рядом с мальчиками, тело к телу, — которое сохранилось с детства и теперь выплеснулось в виде сексуального желания? Возможно, дело тут и в перспективе непринужденности, легкости: два человека с общим прошлым, у которых общая страна, семья, кровное родство — и все это еще до того, как произнесено первое слово. Не нужно никаких представлений, не придется ничего мямлить.
Он оставляет сообщение по указанному адресу в Эрлз-Корт. Несколько дней спустя раздается звонок — но не от Ильзе, а от ее подруги, которая неважно говорит по-английски. У нее плохие новости: Ильзе больна,
Он посещает Ильзе в лечебнице. Все его надежды обратились в прах. Она не красавица и совсем не высокая — просто заурядная круглолицая девушка с волосами мышиного цвета, которая дышит с присвистом, когда разговаривает. Он здоровается, не целуя ее, так как боится заразиться.
Подруга тоже здесь. Ее зовут Марианна, она маленькая и полная, на ней вельветовые брюки и сапоги, и она пышет здоровьем. Какое-то время они говорят по-английски. Затем он смягчается и переходит на семейный язык, африкаанс. Хотя он несколько лет не говорил на африкаанс, он чувствует, как сразу же расслабляется, словно погружаясь в теплую ванну.
Он собирался блеснуть своим знанием Лондона. Но Лондон, который хотят увидеть Ильзе и Марианна, — не тот Лондон, который знает он. Он ничего не может рассказать им о Музее мадам Тюссо, о Тауэре, о соборе Святого Павла, в которых не побывал. И понятия не имеет, как добраться до Стрэтфорда-на-Эйвоне. Вот что он может им рассказать: в каких кинотеатрах идут зарубежные фильмы, в каких книжных магазинах что можно купить — но им это безразлично.
Ильзе принимает антибиотики, пройдет не один день, пока она поправится. Между тем Марианне нечем себя занять. Он предлагает прогуляться по набережной Темзы. Марианна, в сапогах для путешествия автостопом, с простецкой стрижкой, явно не на месте среди модных лондонских девушек, но ей, по-видимому, все равно. И ей наплевать, если люди услышат, что она говорит на африкаанс. Что до него, то он бы предпочел, чтобы она понизила голос. Говорить на африкаанс в этой стране — так и хочется ему сказать — все равно что говорить на нацистском — если бы существовал такой язык.
Он ошибся насчет их возраста. Они совсем не дети: Ильзе двадцать, Марианне двадцать один. Они на последнем курсе университета Оранжевого свободного государства — обе изучают социальную работу. Он не высказывает своего мнения, но, на его взгляд, социальная работа (помогать старушкам делать покупки) — не тот предмет, который следует преподавать в настоящем университете.
Марианна никогда не слышала о программировании и не проявляет к нему никакого интереса. Но спрашивает, когда он вернется домой, tuis — так она это называет.
Он отвечает, что не знает. Может быть, никогда. Разве ее не беспокоит, куда движется Южная Африка?
Она мотает головой. Южная Африка не так плоха, как пишут в английских газетах, говорит она. Черные и белые прекрасно бы ладили, если бы только их оставили в покое. В любом случае, ее не интересует политика.
Он приглашает ее на фильм в «Эвримен». Это «Bande а part»[35] Годара, который он уже видел, но мог бы посмотреть еще много раз, поскольку там играет Анна Карина, в которую он сейчас влюблен, как год назад в Монику Витти. Поскольку это не кино для интеллектуалов, а просто история о банде неумелых преступников-любителей, он не думал, что фильм Марианне не понравится.