Сцены у фонтана

Злотников Семен Исаакович

Константин. Ах, зэззараза!..

Кошкин. Ну, что же нам делать, ну, что же?..

Константин. Да не трогай ты, черт вас!..

Кошкин. Можете кричать, я вас понимаю, держитесь!..

Пахнуло ветерком, фонарь помигал и зажегся. Костя и Кошкин, оказывается, уже выбрались из фонтана. Костя на четвереньках. Кошкин возле на корточках. Федор снова осел у столба. Нетрезвый человек, потерявший энтузиазм — жаль… Константин со страданием поводит головой

из стороны в сторону.

Кошкин. За что они вас так? Вы же их не трогали, кажется, даже убегали, я видел… Ведь не трогали, правда? Другое бы дело — вы тронули, или слова нехорошие… (Тяжко вздыхает.) Так больно видеть, как люди бьют человека: в живот, по ребрам, по печени… по почкам, в диафрагму… наверное, в пах… (Зажмуривается.) Ногами… Главное — за что?.. (С неизъяснимым состраданием смотрит на Костю.) Меня однажды… Я вас хорошо понимаю, потому что и меня однажды, знаете, били… Но только не в парке, а на ярко освещенной площади у кинотеатра «Слава». И там тоже были люди, и тоже никто не вступился… (Воющему Федору.) Не надо бы, ну, пожалуйста?.. (Косте.) Как вам? Что, худо?.. (Заглядывает в лицо.) Побледнели… Что, приподняться?..

Константин отрешенно мотает головой.

(Поднимается, озирается по сторонам.) Вас били двое — меня один… но тоже жестокий… Он пинал меня так, словно я и есть его главный заклятый враг. А мы даже не были знакомы… Так получилось: он выругался, а я сказал, что ругаться нехорошо… (Закрывает лицо руками и, кажется, предается воспоминаниям.) От каждого пинка во мне будто что-то надламывалось, обрывалось… Да… У вас, я думаю, тоже… Надо бы «скорую»… (Срывается с места.)

Константин(резко). Стой! Ах, зэззара!..

Кошкин(возвращается). Очень худо?..

Федор(жалобно). Ваня…

Кошкин(приседает возле Кости). Здесь, буквально у выхода должен быть автомат.

Константин. Не работает.

Кошкин. Помню, работал…

Константин. Я поломал.

Кошкин. Зачем?..

Константин. Ни зачем… по пьянке…

Кошкин. Жаль… Может быть… А еще автоматы? Все же вы не могли поломать! (Срывается.)

Константин. Стой, зэзара!..

Кошкин(возвращается). Что вы сказали?..

Костя молчит.

Но почему? Чего вы боитесь? Вас

разденут, тщательно осмотрят, если есть переломы — наложат гипс, если вывихи — вправят, и через несколько месяцев вы в порядке! Как было со мной!

Константин. Никого не звать…

Кошкин. Вы неправы… Вы сами сейчас в таком состоянии, когда сами просто не в силах… Вам нужна помощь… врачебная… квалифицированная…

Костя было пытается взобраться на ноги — кажется, не в силах разогнуться, со стоном валится на колени.

Что, очень больно?

Константин. Дай… (Тянет руку.) Обопрусь, что ли…

Кошкин. У вас руки в крови!

Константин(разглядывает собственную руку; проводит по лицу, снова разглядывает). Это из морды…

Кошкин. Видите!

Константин. И чего? Не видал никогда? Ну и чего?

Кошкин. Кровь… больно видеть…

Константин. Да ладно… чужая — она не болит…

Кошкин(горячо). Болит! еще как! лучше я вас под плечи…

Пахнуло ветерком, фонарь помигал и погас.

Константин. Ах, ты, зэззараза!..

Кошкин. Я стараюсь осторожно!

Константин. Ах, зэззара!..

Кошкин. Да я понимаю… как это, когда тебе больно…

Константин. Парень, парень, парень!

Кошкин. Держу! Константин. Ах, зэза!..

Кошкин. Неужели так больно?

Константин. Не могу, блин, сидеть!

Кошкин. А стоять?

И снова пахнуло — и снова фонарь помигал и зажегся. У скамейки стоит полусогнутый и полуобмякший Костя. Кошкин изо всех сил поддерживает его под плечи. Федор — как испарился.

Константин(сокрушенно вздыхает). Эх, Толя, Толя, дружок ты мой…

Кошкин. А куда, главным образом, били? Что чувствуете?

Константин. Слушай, тебе… какое?..

Кошкин. Обиделись все же, обиделись, да… За то, что я не вмешался… Наверно, вы правы… Да… (Разглядывает Костю.)

Молчат.

Я бы должен вмешаться, как-то вас уберечь… Но я, понимаете… Я, понимаете… Во мне в ту минуту как будто… как будто…

Константин. Остынь: чего надо лезть, когда не тебя…

Кошкин. Неправда! Лезть надо!..

Константин. Да ладно…