Счастье Дины Колби

Держа в руках чемоданчик с медицинским инструментом, сумочку и множество историй болезни, Дина Колби вошла в помещение, где находилось основное место ее работы. Здание компании «Медитек» состояло из офиса в передней его части и лаборатории в задней. На часах было почти шесть вечера, смена Дины закончилась, оставалось лишь вернуть истории болезни, которые она брала с собой на сегодняшние вызовы, и уточнить свое завтрашнее расписание. Сейчас она работала в дневное время, а вообще у сотрудников «Медитек» был гибкий график занятости. Дина являлась

медсестрой по вызову, и ей нравилось работать в компании, круглосуточно предоставляющей медицинские услуги на дому, когда это предписывалось врачом.

В офисе находилось всего несколько человек, одним из них была Гейл Андерсон, секретарь приемного отделения. Гейл разговаривала по телефону; увидев Дину, она помахала ей рукой, давая знак задержаться.

— Пожалуйста, подождите минутку. Дина только что пришла. Сейчас я переключу вас на ее телефон.

Дина сложила все свои вещи на письменный стол:

— Кто это, Гейл? — Она устало опустилась на стул. День выдался напряженный, и ей безумно хотелось отправиться домой, принять горячий душ и прилечь отдохнуть.

— Этого человека зовут Райсон Хардин. Он сказал, что у него срочное дело и он желает немедленно переговорить с тобой. Он на третьей линии.

Дина слегка нахмурилась:

— Не знаю я никакого Райсона Хардина. Какие еще срочные дела могут быть ко мне у незнакомца? — Несколько секунд она всматривалась в мигающий огонек на своем телефоне, а затем с воинственным видом сняла трубку. Если этот «срочный» звонок — попытка что-то продать ей, то нахалу несдобровать. — Дина Колби слушает, — произнесла она холодно. — Чем могу быть полезна?

Ее собеседник прочистил горло:

— Мисс Колби, меня зовут Рай Хардин. Я нашел этот номер в записной книжке вашего отца. У меня для вас…, дурные известия.

Дина вцепилась в телефонную трубку.

— Что за дурные известия? — резким голосом спросила она, охваченная внезапным ужасом.

— Это касается вашего отца. Саймон…, умер сегодня утром.

Смысл его слов не сразу дошел до Дины. Она сидела неподвижно, как изваяние, безмолвно прижимая трубку к уху.

— Мисс Колби, вы меня слышите? — тревожно спросил Рай. Ему очень не хотелось сообщать Дине Колби печальное известие, но сделать это просто некому: экономка Нетто Баскомб, проведшая многие годы в доме Саймона, была так потрясена его смертью, что почти потеряла дар речи.

В голове у Дины начинало проясняться, однако все ее существо не желало смириться с ужасной новостью. Должно быть, это какая-то чудовищная шутка…

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Райсон Хардин. Я старший работник на ранчо вашего отца, мисс Колби. Странно, что вам незнакомо мое имя.

Он ничего не знает, опустошенно подумала Дина. Рай Хардин не знает о взаимоотношениях в семье Колби. Однако ведь есть же люди, которые могли бы рассказать ему, прежде всего Нетти. Но возможно, с тех пор как они последний раз обменивались письмами, Нетто по какой-то причине покинула ранчо.

— Что же произошло? — безжизненным голосом спросила Дина.

— С Саймоном?

— Конечно, с Саймоном, — нетерпеливо подтвердила она. — О ком же еще я могу спрашивать!..

— Извините, — мягко сказал Рай,

осознав, что начинает сказываться потрясение, которого он ожидал от дочери Саймона. — Доктор Уорт считает, что случилось кровоизлияние в мозг; однако он не может сделать окончательных выводов без вскрытия, на которое необходимо ваше согласие. Доктор полагает, что это произошло внезапно. Рано утром ваш отец на пикапе отправился в южную часть ранчо. Когда он не вернулся к полудню, никто из нас не встревожился: Саймон редко сообщал нам о своих планах на день. В три часа дня я забеспокоился и спросил Нетто, брал ли Саймон с собой еду. Когда она сказала, что нет, мы все начали поиски.

Голос Дины внезапно охрип.

— И нашли его мертвым. — В отдаленных закоулках сознания Дины мелькнула мысль, что Нетти, значит, по-прежнему на ранчо. Слабое утешение, но все же это немного ободрило ее.

— Не я лично, но…, да. Двое работников заметили пикап Саймона с вершины холма и бросились к машине. Ваш отец лежал на руле. По мнению доктора Уорта, он умер мгновенно.

Рай не считал нужным рассказывать сейчас Дине Колби все подробности, справедливо полагая, что с нее довольно. Однако он не представлял себе, что в действительности творилось с Диной. Она была почти не в состоянии думать, сердце гулко стучало, руки дрожали, и во рту так пересохло, что она едва смогла выговорить:

— Я…, я вылетаю первым же рейсом.

— Если вы сообщите мне номер рейса, я вас встречу, мисс Колби.

— Я… — Почва уходила у нее из-под ног. Отец умер, так и не простив ее. Он был еще слишком молод, чтобы умереть, — ему не исполнилось и пятидесяти, — и теперь у нее не оставалось ни малейшего шанса помириться с ним и получить прощение. — Спа…, спасибо, что позвонили. Я свяжусь с вами. — Она положила трубку.

— Дина, — Гейл встревоженно взглянула на нее, — с тобой все в порядке?

— Сегодня утром…, умер мой отец, — сдавленным шепотом произнесла Дина.

— Боже мой, Дина, мне так жаль. — Зазвонил телефон, и Гейл, прежде чем ответить, бросила на аппарат раздраженный взгляд.

Дина сознавала, что ей нужно позвонить в аэропорт, заказать билет, потом вместе с Гейл перепланировать свое рабочее расписание, а затем отправиться домой и собрать вещи… Хотя все, чего ей хотелось, — это лишь неподвижно сидеть, глядя в пустоту.

Дина никогда не стремилась быть красоткой. Для удобства она коротко стригла свои темные, почти черные волосы; Губная помада и румяна — в очень скудных количествах — были ее единственным макияжем. Одежду девушка покупала без особого энтузиазма, вечернего платья не имела, и после развода три года тому назад у нее было лишь несколько свиданий, да и то случайных. Она вела скромную жизнь с единственной, всепоглощающей целью — помириться со своим отцом, который, после того как она, воспротивившись его воле, не стала поступать в колледж, а вместо этого сразу же после школы вышла замуж за Томми Хоугана, яростно и жестко заявил, что никогда больше не заговорит с ней. Тогда ее это не очень задело. Саймон был чрезмерно строгим отцом, придерживающимся, как она тогда считала, старомодных взглядов относительно того, как девушке следует строить свою жизнь.