Счастье есть
Шрифт:
– Вызвали, – торопливо заверила секретарь. – Сказали, что уже едут.
– Сердце, Алик… – сказал Бахман. – Шалит сердце. Переволновался… Надо в кардиоцентр… Позвони моему секретарю… Пусть свяжется с моим юристом Алексом, и скажет, где… я… буду…
– Бахмана везут в кардиохирургию, – сказал Алекс, положив трубку телефона и глядя на друзей.
– Что случилось? – спросил Макс.
– На него напали на улице, отобрали трость, ударили в грудь. У него начался сердечный приступ.
– Боже мой! – сказала Манечка. – Что стало с этим городом?
Алекс вышел
– Альберт Абрамович, – сказал Алекс. – Надеюсь, Вы-то в порядке?
– Да. Я в порядке.
Каталку с Бахманом укатили за непрозрачные двери.
– Около моего офиса напали. Беспределыцики! – сказал Карапетян.
– Возможно, момент не совсем подходящий, Альберт Абрамович, – сказал Алекс. – Но что именно Вы наговорили про меня Фриде?
Альберт Абрамович взглянул Алексу в глаза.
– Алекс, – сказал он. – Момент действительно не подходящий.
– И это слова психолога? – с усмешкой спросил Алекс.
– Я думаю, что Вы злитесь на меня, и это главная проблема. Вам нужно успокоиться. Приходите ко мне на сеанс, и я с удовольствием с Вами побеседую. Обсудим Ваше прошлое.
– Вас Виктор попросил об этом? – прямо спросил Алекс.
– Не понимаю, о чем Вы.
– Хоть Вы и психолог, Вы не можете контролировать непроизвольные движения зрачков. Значит, Виктор был у Вас, и сделал Вам предложение, от которого Вы не смогли отказаться, не так ли?
– Мне уже пора, Алекс, – сказал Альберт Абрамович.
– Конечно, Вам пора. И учтите, что просьбу Виктора Вы не выполнили.
– Да неужели? – Альберт Абрамович отошел подальше и попытался посмотреть на Алекса сверху вниз, что было нелегко, учитывая, разницу в их росте.
– Так ничего и не скажете, Альберт Абрамович?
– А что Вы хотите услышать?
– Надеюсь, Вы знаете, что это Виктор крадет трости Бахмана по всему миру?
– Уверен, это Ваши фантазии, Алекс. Видимо, паранойя постепенно овладевает Вашим сознанием.
– Ну конечно, – усмехнулся Алекс. – Это же у Вас есть полномочия решать, кто психически нормален, а кто нет.
– Да, это решаю я. Опыт и статус позволяют мне это делать. К сожалению, я не смогу продолжить нашу интересную беседу.
Альберт Абрамович повернулся и быстрым шагом вышел на улицу. Алекс проводил его презрительной улыбкой. К нему подошла медсестра.
– Вы с Бахманом приехали?
– Я юрист Бахмана, – ответил Алекс.
– Пойдемте со мной. Нужно, чтобы Вы сообщили его данные для истории болезни.
Выйдя из больницы, Альберт Абрамович достал свой мобильный телефон и набрал в строке поиска
– Алло, это Альберт… Надо увидеться. Мне стало известно о местонахождении тростей Бахмана, которые похищают по всему миру… Я уверен в источнике… Хорошо, буду через пятнадцать минут.
Сознание Бахмана то погружалось во мрак, то из него выныривали какие-то видения, больше похожие на забытые воспоминания. Сквозь пелену он слышал слова «сотрясение мозга», «сердечная недостаточность», «перелом ребра», «пробито легкое». Он осознавал, что это о нем. Но ему было почему-то все равно. Возможно, так действовал укол.
Он вспомнил, как делал трость, которую у него только что украли. Он изготовил ее не больше месяца назад. Пришло вдохновение, он увидел совершенную форму рукояти, и затейливый узор, выложенный драгоценными камнями. Замысел каждой его трости приходил к нему именно так: как целостное видение. Однажды, несколько лет назад, Бахман, просматривая фотографии своих тростей, обнаружил, что узоры, которыми они украшены, графически связаны друг с другом. При желании трости можно было расположить рядом таким образом, чтобы узор перетекал с одной трости на другую. Это показалось ему странным, тем более что расположение тростей по узору не было хронологическим: свое место рядом друг с другом находили трости, изготовленные в разное время. Бахман никому не сказал об этом маленьком открытии, но подумал, что какой-нибудь историк ювелирного дела наверняка заметит эту закономерность, и построит красивую гипотезу о тайном замысле ювелира. Улыбнувшись воспоминанию, он провалился в тяжелое глубокое забытье.
Алекс, вернувшись в холл, застал друзей в молчании.
– Что? – спросил он.
– Операция Борьки кончилась, – сказал Макс. – Все прошло не очень хорошо.
Алекс побледнел и сел в кресло.
– Доктор обещал подойти и объяснить, что к чему, – сказала Фрида.
– Не волнуйся, Борька жив. Просто не совсем здоров. Доктор сейчас в палате, говорит с Клавой и Ангелиной.
– Я пойду туда, – сказал Алекс.
Он направился к палате. Фрида, Макс и Маня двинулись за ним, но доктор уже выходил в коридор, сопровождаемый громким ревом Клавы и криками Ангелины Квадриговны. Бывшие жена и теща Алекса встали в дверях борькиной палаты и в голос ревели.
– Я отец. Что произошло? – спросил Алекс у доктора.
Доктор слегка поморщился от бабского воя.
– Ваш сын жив. Но у него проявилась аллергия на наркоз. Порок сердца оказался сложнее, чем мы могли увидеть на УЗИ. Мы устранили все дефекты сердца. Операция была непростой. Ситуация осложнилась легочной инфекцией.
– Откуда легочная инфекция?
– Он вчера покашливал, как сообщила дежурная медсестра, – сказал доктор. – Но мы решили не откладывать операцию, поскольку, как Вы помните, утром у мальчика был тяжелый приступ. Легочная инфекция находится в начальной стадии. Самое тяжелое – это последствия аллергии на наркоз. Сердце бьется неритмично. Реаниматологи борются за его жизнь.