Счастье из другого мира

Лин Айлин

– Она желает вам удачи, - подмигнула я Гастону, тем временем Пёрышко уже вернулась на облюбованное ею место на моей руке.

– Я и не сомневаюсь, что всё у вас получится, эль Глория, - ответил он, но в его глазах я заметила быстро исчезнувший страх.

Сделав вид, что поправляю платье, предложила:

– Пройдёмте, эл Гастон, нас вон, уже ждут, - кивнула я, заметив, как у главной двери замер строгого вида мужчина в чёрном костюме, с забавно зализанными назад редкими волосами. Длинный грушевидный нос вовсе не портил общую картину – эталон чванливости и высокомерности.

– Добрый день! – поздоровался он с нами, стоило нам

троим приблизиться к нему. – Прошу следовать за мной, вас уже ждут.

Не удивлюсь, если этот человек, какой-нибудь главный королевский слуга, типа камердинера или лакея.

Строгость внешней части здания, перенеслась и внутрь: холл и многочисленные коридоры были выкрашены в столь же ослепляющий белый цвет, на полу мозаика из какого-то материала, похожего на мрамор, даже цветочки в горшках и те не бросались в глаза, выдерживая общую атмосферу скучности и прямолинейности. После многочисленных лестничных пролётов (не уверена, что сама найду выход), мы наконец остановились у неприметной из тёмного дерева двери с медной тяжёлой ручкой (точно артефакт). Чопорный мужчина с лёгким поклоном распахнул створку и отошёл в сторону, пропуская нашу группу вперёд. Комната, в которую нас проводили, впечатляла размерами: квадратная, с высокими стрельчатыми окнами в ней оставалось неприлично много свободного пространства, что мне, несомненно, пришлось по душе. В центре стояла кушетка для пациента, подле неё стол с инструментами и прикрытым протезом - ткань едва заметно шевелилась, подсказывая, что я не ошиблась в своих предположениях; у противоположной от входа стены несколько стульев, по всей видимости для приглашённых зрителей.

– Эл Анри Мишель скоро подойдёт, - сказали нам в спину, и дверь беззвучно затворилась. Но не прошло и минуты, как створка распахнулась снова, пропуская вперёд запыхавшегося доктора эла Томаса Пикерстона. Тот нервно поправил съехавшие на кончик носа тяжёлые очки и жизнерадостно улыбнутся:

– Успел! Доброго всем утра! – лекарь энергично раскланялся с элом Патриком и элом Робером, поцеловал воздух у моей руки и добавил: - Вы с каждым днём всё прекраснее, эль Глория, замечу, что это правда, - по-отечески улыбнулся он, - расскажете, что именно вы делаете?

– Непременно, - кивнула я, заряжаясь от доктора позитивом.

– Как ваше настроение, эл Гастон? – переключился эл Томас на артефактора, застывшего неподалёку от двери и сверлящего растерянным взором кушетку, застеленную белоснежной простынёй. – Я сейчас переоденусь в рабочую одежду, и мы ещё раз всё обсудим, - деловито продолжил Пикерстон и направился к ранее мной незамеченной дверце, такого же белого цвета, что и стены, по всей видимости, доктор здесь не впервые.

Через полчаса, когда пациент был уложен и накрыт ещё одной светлого цвета тканью, а доктор переодет, в помещение шагнули трое: эл Мишель, представительного вида высокий блондин с холодными голубыми глазами, и старичок с забавной козлиной седой бородкой и пенсне на остром ястребином носу.

– Эл Анри Мишель, эл Ален Готьюа, эл Фредерик Нюавер, - раскланялся со всеми наш доктор, - прошу занять свои места.

– Добрый день, уважаемые господа, - поздоровался со всеми отец, а я просто сделала неглубокий книксен и тут же почувствовала, как мою макушку настойчиво сверлят взглядом… вскинула голову и встретилась глазами с тем холодным красавчиком-блондином.

– Эл Патрик, рад видеть вас в полном здравии, - улыбнулся Мишель моему отцу, словно они давние

знакомые, хотя, чему я удивляюсь? Так, скорее всего, и есть. Всё же папа - лучший артефактор столицы. И так оно будет и дальше. – Доктора эла Фредерика вы знаете, а вот эла Алена я бы хотел вам представить. Советник Его Высочества по секретным разработкам. Эл Ален Готьюа пожелал поприсутствовать и всё увидеть своими глазами, всё же это историческое событие, которое будет записано на артефакт памяти.

– Позвольте взглянуть на сам протез? – вдруг заговорил после расшаркиваний блондин. – Столько слышал, но пока не видел – добавил он. Мне определённо не по душе этот тип, впрочем, он и не обязан был всем нравиться.

Если сравнить его с Ноа, то по красоте этот Ален нисколько не уступал моему шефу, но вот аура его была холодной и вовсе не располагающей. Мне хотелось держаться от него как можно дальше.

Эл Томас с удовольствием откинул простыню, демонстрируя итог моей мысли, воплощённой в жизнь талантливым артефатором элом Робером. На долю секунды на каменном лице Алена мелькнуло восхищение, порадовав моё самолюбие, даже такой ледяной человек проникся нашим творением…

А после того как все расселись на свои места, эл Томас Пикерстон погрузил в глубокий сон Гастона.

Доктор работал уверенно, каждое его движение было чётко выверенным – ни одного лишнего. Я смотрела за работой мастера, затаив дыхание. Маленький старичок-лекарь, каждый раз порывался встать и подойти ближе, чтобы, по всей видимости, рассмотреть всё вблизи, но сдерживал свои порывы усилием воли. Правда, когда эл Пикерстон убрал лоскут, покрывающий кость, обнажая розовую плоть, то всё же вскочил и быстро подошёл практически вплотную к работающему лекарю.

Эл Томас был настолько увлечён делом, что не обращал внимания на внешние раздражители. Доктор, остановив бегущую из культи кровь каким-то неведомым мне заклинанием, взял в руки биомагический протез, провёл раскрытой ладонью над торчащими из него серебряными теннами, что-то пробормотал и подступил к ноге…

Операция длилась три с половиной часа, практически столько, сколько и предполагалось.

Но не это главное, самое важное случилось в конце, когда Гастон, открыв глаза и немного придя в себя, сначала сипло, а потом громче воскликнул:

– Я чувствую всю ногу! И даже каждый палец на ней!

Глава 40

Приносила ли мэжик удачу?

Я не знаю. Да и была ли в этих магических животных такая магия? Может, люди сами придумали это свойство и приписали его беззащитным существам? После чего принялись охотиться за ними в погоне за таким эфемерным шансом поймать удачу за хвост в буквальном смысле. Люди в любых мирах одинаковы и могут верить в то, чего нет и наоборот, не замечать собственного счастья у себя же под носом.

– Пёрышко, ты замечательная, - прошептала я птахе, погладила её по клювику и ссыпала зёрнышки в фарфоровую глубокую тарелочку, что стояла подле искусственного гнезда, созданного мною. – И совсем неважно, приносишь ты удачу или нет, я люблю тебя просто так.

– Пи-пи! – птичка, забавно распушив белоснежные пёрышки, попрыгала туда-сюда, вызывая у меня невольную улыбку и поднимая настроение. А оно у меня было хмурым, потому что, несмотря на успех с вживлением биомагического протеза в ногу эла Гастона, мою радость омрачали переживания об одном красивом, обаятельном молодом человеке.