Счастье измеряется в хвостах
Шрифт:
– Маня, давай играть!
– Отвали.
– Ну, давай, давай-давай-давай-давай!
– Отвали, я сказала.
– Давай я тебя вот так укушу, понарошку, а ты такая кричи: «Спасите! Помогите!», зови супермена. И тут появлюсь я!
– Дурак. Отойди от моего стула.
– Я такой спрашиваю: «Кто звал на помощь? Супермен всегда приходит вовремя!».
– Отвянь! Герой, тоже мне! Сначала кусает, потом спасает!
– Но я же понарошку! Не больно!
– Зато я тебе сейчас больно по носу ка-а-ак дам! Отойди,
– Ну, ты чего, Мань?! Ну чего ты? Вместе же играть интереснее!
– Балбес ты, Кубка! Только бы играть тебе. Погрузись в свой внутренний мир, вот где море прекрасного! Никакие игры не сравнятся с самосозерцанием! Если не оставишь меня в покое, я тебя поцарапаю.
– Я пробовал созерцать, но мама испугалась. Видела, как она меня в ветеринарку таскала три дня подряд? Это потому, что я долго созерцал.
– Обожрался ты, а не созерцал.
– Я в пятницу обожрался, а в субботу и воскресенье – созерцал. Только это закончилось ветеринаркой…
– Не мешай! Я медитирую!
– Чего ты делаешь?
– Медитирую! Мой богатый внутренний мир позволяет мне уйти в себя и быть счастливой наедине с собой. Ом-м-м-м!..
– Наедине? Но это же скучно! Сама с собой… В твоём мире есть друзья?
– Ом-м-м-м!..
– Маня, смотри, отнесут тебя к ветеринару!
– Я там уже была! Я их презираю!
– Я тоже там сегодня был! Они такие классные, ветеринары! Сначала мне в попу совали что-то, я даже испугался! А потом мне разрешили целоваться с мопсом! Было так здорово! Тебя мопс когда-нибудь целовал?
– Что здорово? С мопсом целоваться, или когда тебе в попу градусник суют?
– Градусник в попе – это не очень приятно, правда… А целоваться я люблю.
– Тебя унизили, а ты радуешься. Я бы научила тебя поднимать самооценку, но ты ведь ничего не поймёшь!
– Я пойму! Мама говорит, что я очень умный и всё понимаю.
– Мама твоя тоже дура. Сначала накормила какой-то дрянью, а потом деньги тратила, чтобы дрянь из тебя вывели. Лучше бы мне новую мышь купила!
– Мама не дура! Чего ты обзываешься?
– Я правду говорю. Кто всех моих мышей пожрал? Ты пожрал. А кто мне возместит потерю? Может, мне эти мыши были как дети? А ты их пожрал. Теперь только медитация мне осталась, но этого у меня никто не отнимет, даже твоя идиотка-мама.
– Ещё раз так её назовёшь, я тебя укушу уже не понарошку!
– И назову, а ты мне ничего не сделаешь.
– Злая ты!
– Зато ты добренький, подлиза. Иди-иди, жалуйся мамочке.
– Ничего я не жалуюсь. Она сама всё слышит. Сидит на работе и слышит!
– Чушь не неси! На расстоянии даже индийские йоги не все умеют слышать. Тем более твоя мама-дурочка.
– Гав!
– Ой, как страшно! Ой, я прямо вся трепещу!
– Гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав!
– Эй, ты! Куда ты лезешь? Это мой стул! Мой стол! Куда ты, паразит?
– Гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав!
– А за помятую кровать тебе влетит! Чё ты сказал?! Не кроши батон, детка! Стул опрокинул ты, а не я! Ты – главное несчастье этого дома! Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!.. Ом-м-м-м-м-м-м-м!..
«Главное несчастье дома» попрыгало-попрыгало, но кошку на шкафу, конечно, не достало. Тогда малыш уселся возле шкафа и твёрдо решил караулить вредную Маню до прихода родителей. Жаловаться им он не будет. Они и так всё поймут.
А вечером бедная казанская сирота Маня отыгралась за свое поражение: на глазах у Кубы залезла к нему в миску и выпила вчерашнюю воду, хотя у самой в мисочке была вода родниковая. Но пить у себя – это так расточительно! Лучше из Кубкиной миски, и чтобы он видел. А если погонится, то Маня изобразит из себя жертву преследований. Тогда папа начнёт носить её, на руках, а мама – ругать Кубу, оба они будут Маню гладить, жалеть и чесать за ушком!
«Может, дойдёт до них, наконец, что Кубка – гад последний? Столько возможностей упустили, чтобы от него избавиться! И вот, вырос величиной с коня, попробуй сейчас его утопи.
У-у-у! Выдумывай теперь для них новые способы избавления от этого тунеядца… Мне что, больше заняться нечем?!»
Не пытайтесь меня переубедить, что в подобные моменты наша кошка думает о чём-то другом. Всё это написано у неё на физиономии.
Поэтому Куба предпочитает смотреть в таких случаях не на кошку, а на монитор ноутбука. И вдруг замер, увидев в интернете фото собаки, по шею закопавшейся в сугроб. А потом ка-а-ак гавкнет! Перевожу: «Японский городовой! Если это снег, то в чем я тогда сегодня валялся?!».
Накануне ездили мы с ним гулять на Исторический бульвар – туда, где находится знаменитая севастопольская Панорама.
Хорошее место для гуляний. А остановиться решили в овражке за Панорамой, куда не спускаются дети с родителями. Там и снега больше – покров толщиной целых два сантиметра! Везде один сантиметр, и то уже с проталинами. А у нас – два, но в овражке. Да оно и лучше, что в овражке: собаку можно спустить с поводка, никуда не убежит.
Кубка, конечно, ошалел от такой свободы, носился, как ужаленный, за мячиком, валялся в снегу, рыл его вместе с землёй.
Намотался до икоты, как все крымские дети, когда им зимой выпадет два сантиметра белого счастья!
В машине потом лежал пластом. Из машины вылез после долгих упрашиваний, до того был счастлив и обессилен. И до самого вечера Кубец сохранял на морде гордое выражение лица, говорящее примерно: «Эх вы, жизни не нюхали! А я-то сегодня в настоящем снегу кувыркался!».
И тут вечером появляются коварные фотографии чужой собаки по шею в снегу… Куба в депрессии: такого снега он ещё не видел…