Счастье Кандида
Шрифт:
И от Виана оживляж предметов, включая расширяющуюся, как Вселенная, подвальную жилплощадь.
А вот Ленин – гриб, это от юного Сергея Курехина, который уж не ученик ли Виана?..
Преуспевающий адвокат – не Генри ли Резник?
А цитата из Олеши – это цитата из Олеши?
«Песнь песней» – всерьез, на самом деле?
Хайдеггер…
Покойный премьер Черномырдин говорил, что он не матерится, а матом разговаривает. Кругосветов не демонстрирует ученость, а спешит поделиться с читателями радостью обретения чужих качественных слов и своими
Не мне гадать, надолго ли хватит «Кандида» или это скоропортящийся продукт.
Знаю, что здесь замечательно фиксируется время моей, а не этой страны, в которой вечно пляшут и поют, воруют и строят, изобретают и колобродят.
Время, «когда начальство ушло», оставив интеллигентное население в чаемой им свободе, обернувшейся нищетой, разрухой и бардаком, что дало отдельным творческим личностям вроде Кругосветова уникальную возможность лепить из подручного говенного материала самые фантасмагорические композиции.
«Свободная вещь» – так, по воспоминаниям современников, реагировал великий Андрей Платонов, услышав какую-нибудь нелепую малодостоверную историю из окружающей его жизни. Например, о том, что крестьянка из соседней деревни родила от коммуниста чёрта.
Все, что описывает Кругосветов, происходит на самом деле, только мы этого не замечаем, ибо «ленивы и нелюбопытны». Менты породнились с ворами, олигархи рехнулись окончательно, коммунизма не будет.
Но «в России по-прежнему интересно жить», – утверждает Кругосветов.
И он не одинок. Замечательные русские писатели Анатолий Гаврилов из Владимира, красноярец Эдуард Русаков, иркутянин Анатолий Байбородин, Денис Осокин из Казани да, пожалуй, и Саша Соколов (USA) – вот его компания.
Идеология здесь не причем. Настоящий писатель холоден к любой идеологии. Это персонажи пусть сражаются, пытаясь исправить несправедливость, путем вырывания, например, сердца Данко, чтобы им осветить путь заблудшему человечеству, как это сочинил сентиментальный друг Ленина Максим Горький.
«Мне нравится этим заниматься, – говорит Саша Кругосветов. – Не заставляю себя, тексты не вымучиваю».
Он прав. Только так и можно остаться писателем в нашей стране, – думал я, читая «Кандида». А еще здесь, в этой книге, злобы нет, которой напитано, как кровью покойника, всё наше существование. «Да, это прелестная мирная жизнь, от которой мы совсем отвыкли». Цитата.
«Квартира» для Кента
Теплая осень доживала последние дни, Кент решил перебраться в город.
Облюбовал большой, просторный двор. Даже не двор, а широкий, озелененный проезд – машины могут въезжать с Кирочной, а выезжать через длинную арку на Кавалергардскую.
Кент
Рядом с аркой прилепился магазин канцелярки и сувениров с огромной витриной и с парадной дверью на Кавалергардскую – массивные дубовые рамы, тяжелые бронзовые ручки и перила с наворотами – все респектабельно и солидно. Еще впервые попав сюда, Кент заметил, что парадный вход вровень с тротуаром, а черный выход во двор – на пол-этажа выше; проезд через арку при этом – без всякого наклона. Что бы это могло значить, искривление пространства, что ли? Он теперь часто наблюдал такое – с тех пор как оказался на обочине новейшей истории. Жизнь его молодую поломали, искорежили – похоже на то, что и пространство вокруг него поехало от огорчения. Оно, пространство это, тоже, видимо, переживало за судьбу молодого и недооцененного обществом гражданина Российской Федерации.
К черному входу магазина вела сваренная из труб лестница, под ней в приямке пряталась потайная дверь – волшебная дверца Буратино, не иначе, – из листового металла и с навесным замком. Раз дверь, значит, и помещение имеется. Специально для него приготовленный подвальчик.
Летом Кент как бы невзначай забрел в магазин. Он уже тогда сообразил про подвал. А зашел вроде за тем, чтобы детскую игрушку купить. Ходил-ходил вдоль прилавка, а потом спросил:
– Чего это у вас парит будто, аж стекла запотели? Да и обои набухли или типа того.
Продавщица ему отвечает – так примерно:
– Ой, замучили нас трубы в подвале. Отопление на весь микрорайон рассчитано, так они зачем-то именно через наш подвал повели. Вечно трубы прорывает, а у нас товар раньше времени в негодность приходит. Особенно бумага. А вам-то, собственно, какое дело? – спохватилась она. – Зачем вы сюда пришли, интересно, – того и гляди, как бы чего не прихватили ненароком. Покупайте что-нибудь или уходите, а не то милицию позову.
А Кент ей преспокойно отвечает:
– Я пришел сюда, чтобы куклу ребенку купить – на день рождения, знаете ли. А раз вы столь грубо мне отвечаете, я, пожалуй, ничего и не буду у вас покупать. И деньги мои вам не достанутся. В другом месте куплю, где со мной по-другому говорить будут. Не посмотрят, что у меня спортивный костюм, может, на ваш взгляд и не очень новый, и кроме того – еще бейсболка и рюкзак. А не костюм с галстуком и кэйс типа «дипломат», к примеру. Так я в следующий раз приду к вам в другом прикиде, и вам очень даже обидно будет, что прошлый раз вы не захотели достойно меня обслужить. Еще просить будете, чтобы я купил что-нибудь, а я развернусь и уйду. Что, впрочем, и сейчас кажется мне вполне уместным поступком.