Счастье не приходит дважды

Моспан Татьяна Викторовна

Выбрался опять по карнизу. До дома добрался без приключений. И там рассмотрел свою добычу.

— А не так уж и плохо, — повеселел Назаркин.

Забылся страх, который испытал там, в закрытой чужой квартире, когда грохнул эту чертову вазу. Ему показалось тогда, что сейчас весь дом сюда сбежится.

Он вертел в руках тяжелый металлический ковш.

— Занятная вещица. — Назаркин поставил ковш на стол. — У Ольшанского дешевых поделок быть не должно, значит, вещь эта старинная, — приговаривал

он. — Ладно, разберусь.

Расшатанные нервы требовали лечения. Назаркин открыл бутылку водки и жадно хлебнул прямо из горлышка. Он вспомнил, как осуждал Драника за его примитивность и непритязательность. Сейчас ему самому было не до изысканности.

Он сделал еще один большой глоток и опять взял в руки ковш.

— Интересно, кому могла принадлежать эта посудина? — Он пощелкал пальцем по металлу. — Серебро, наверняка. Главное, сколько она может стоить?

В руки Назаркина попал тот самый наградной серебряный ковш конца XVII века, пожалованный боярину Якову Годунову от царей Петра и Ивана Алексеевичей, о котором Ольшанский недавно говорил в клубе фалеристов Лидману.

Глава 19

Тамара с огорчением разглядывала висячий замок на доме Шаворнина.

— Ничего не понимаю. — Она подергала за металлическую скобу и пошла к калитке.

— Тихона Алексеевича сегодня утром «скорая помощь» забрала, — услышала она женский голос.

Тамара обернулась. Это говорила соседка художника.

— Вот как, — растерялась Тамара, — а он мне вчера звонил, хотел поговорить. Я сегодня специально из Москвы приехала. У него что-то серьезное? — спохватилась она.

— В таком возрасте, милая, все серьезно. Не молод уже.

— Куда его положили?

— В районную больницу повезли, куда поближе. В реанимационное отделение. Сердце прихватило. К нему сейчас не пускают. Дочка приезжала, так ее тоже не пустили.

Тамара совсем расстроилась. Жалко Тихона Алексеевича. Когда он позвонил вчера, Тамара удивилась.

— Томочка, — твердил он, — по телефону не все скажешь. К тому же, может, я навыдумывал чего. Вы приезжайте, поговорим. Хочу, чтобы у меня душа спокойна была.

О чем же он с ней хотел поговорить?

С тех пор как она стала встречаться с Сергеем, все изменилось. Совсем недавно вела спокойный и даже ленивый образ жизни, а теперь забот хоть отбавляй. Сначала дочка заболела. Тамара привезла на дачу врача, она решила перевезти ребенка в город, но Ася не дала.

— Обычная простуда, здесь быстрее пройдет, — твердила она. — У нас все условия есть, воздух свежий, нечего ребенка туда-сюда таскать.

Врач кивал головой. Тамаре ничего не оставалось делать, как согласиться. Она не хотела спорить с Асей.

Иногда Тамаре казалось, что Ася знает про Сергея. Знать

она, конечно, ничего не могла, но чутье у пожилой женщины было потрясающее. Тамара ловила на себе не то осуждающий, не то сочувствующий взгляд. А может, ей это только казалось, потому что считала себя виноватой?

Ярослав застрял в Германии, звонил, говорил, что все в порядке.

— Почему не приезжаешь?

— Дела.

Тамара знала, что его секретарша Нина Ивановна уже дважды за это время побывала в Гамбурге. Какие у него могут быть дела? Все от нее что-то скрывают. Ну и пусть!

Отношения с Сергеем тоже нельзя было назвать безоблачными. Она металась между дочкой, мужем и своей любовью, а он бесился, что она не может быть с ним постоянно. Раньше Тамара болезненно переживала из-за большой разницы в возрасте между ними, теперь про это даже не вспоминала. Ей за него замуж не выходить! Как он не понимает, что у нее своя жизнь? Она не может по первому его требованию срываться с места и мчаться на другой конец Москвы.

— Эгоист несчастный, — твердила Тамара.

Она сидела на берегу речки и смотрела на воду. Ася увела няню Оксану с маленькой Серафимой домой. Ребенок недавно болел, а вечером у речки прохладно. Тамара осталась одна, ей хотелось посидеть, подумать.

— Посиди, отдохни, может, что хорошее надумаешь, — сказала Ася.

«Точно, она обо всем знает! — поняла Тамара. А если не знает, то догадывается».

За все приходится платить. Сергей… Она вздохнула.

— Что делать, что? — Тамара сидела, обхватив колени руками. Как хорошо здесь, тихо, спокойно. Вернется завтра в город, и все начнется сначала.

Жаловаться некому. Сама виновата, не надо было начинать. Вспомнила русскую поговорку, услышанную от покойной бабушки: «В одной руке сто. уев не удержать». Тогда она ужаснулась тому, что ее интеллигентная бабушка может так выражаться. А ведь верно сказано! Сейчас она собственной шкурой понимала, что верно.

Отношения с Сергеем, начавшиеся как прихоть, как желание что-то доказать себе и ему, затягивали, делали жизнь невыносимой.

«Чего мне не хватает, неприятностей?» — шептала Тамара.

Надо что-то делать. Она, обожаемая жена своего мужа, от которого у нее ребенок и который с нее только что пылинки не сдувает, не должна вести себя подобным образом. Не должна. А ведет! Была бы при деле, на дурные мысли меньше времени оставалось бы.

Когда первый раз приехала к нему, думала, что теперь она умная и знает, как себя с ним вести. А главное, что она всегда сумеет вовремя остановиться. Но получилось все не так. Сергей словно зачаровал ее, она тонула в его голубых глазах, и с каждой встречей здравые мысли все быстрее испарялись из головы.