Счастье под запретом
Шрифт:
Вот такая правда.
Френсис завел бесцельный разговор, лишь бы не молчать за столом, слишком поздно сообразив, что рассказывал ей о Шалопаях. В нормальном состоянии мать немедленно заставила бы его замолчать, отпустив какое-нибудь ядовитое замечание. Ее всегда выводило из себя, что он так близко сошелся с людьми, которых она не одобряла, особенно с Николасом Делани.
Однако сейчас она робко улыбалась, изредка даже вставляя замечания или поддакивая, хотя он говорил о тех же людях. И он решился на эксперимент.
— Я
— Прекрасно, — ответила мать совершенно серьезно.
— Он поговаривает о большом воссоединении. Мне кажется, мы могли бы устроить праздничный прием у нас.
— Как тебе угодно.
Френсис подумал, а не свихнулась ли его мать. Как только обед закончился и они снова остались наедине в маленькой гостиной, он сказал:
— Значит, от Фернклифа больше не было никаких писем?
— Нет. — Мать наливала ему чай, но носик заварочного чайника стукнулся о чашку из тончайшего китайского фарфора с поразительной небрежностью.
— Если он спятил, то может стать опасным, — подчеркнул Френсис, принимая чашку.
— Тем больше причин не обращать на него внимания, дорогой.
— Но это глупо, мама. Если он болен, то должен быть помещен в сумасшедший дом, прежде чем причинит зло еще кому-то.
Она резко подняла голову.
— О нет!
— Почему это, к дьяволу, нет?
— Френсис!
Он был на грани того, чтобы вульгарными словечками заставить ее выйти из себя, но сдержался,
— Почему нет? — повторил Френсис свой вопрос. Леди Мидлторп опустила глаза и поставила свою чашку с блюдцем на стол. Френсис заметил на блюдце несколько пролитых капель. Неужели у матери дрожит рука?
— Эти дома — сплошной ужас, Френсис. О них рассказывают страшные вещи. Я не желаю никому такой участи, к тому же в цепях и отрепьях.
— Но он расстраивает тебя, мама, — твердо заявил Френсис. — Я ни на секунду не поверил, что письма прекратились.
Он поставил свою чашку на стол и встал.
— Я думаю, что ты лжешь во спасение. Что ж, я оскорблен. Да, оскорблен твоим неверием в мои силы. Я — взрослый мужчина, мама. Я прекрасно стреляю из пистолета и сумею постоять за себя, если дело дойдет до кулаков. Не нужно меня защищать!
Она уставилась на него совершенно непонимающим взглядом.
— Френсис… я не…
Тут она наконец взяла себя в руки.
— Писем больше не было.
Но все-таки отвела взгляд.
— Великий Боже, мама! — взорвался Френсис. — Мне что, велеть проверять твою почту?
— Нет, Френсис, пожалуйста! Не стоит предавать этой истории такое значение.
— Нет, стоит. Ты нервничаешь. Этот негодяй оскорбляет тебя, и кто знает, до чего он додумается?
Внезапно она
— Френсис, я прошу тебя. Ты причиняешь мне гораздо больше боли, чем он.
— Ради Бога!
Она посмотрела на него с невыразимой печалью.
— Я умоляю тебя, выброси все это из головы. Тебе может не нравиться, что я волнуюсь из-за тебя, но я — твоя мать и не могу не переживать. Оставь это, пожалуйста, и займись лучше своей личной жизнью.
— Я не могу ухаживать за леди Анной, пока не решена эта проблема.
Мать недоумевающе уставилась на него.
— А какое отношение одно имеет к другому?
И Френсис понял, что не может ответить ничего вразумительного. Если не принимать во внимание Серену… Он представил себе, что было бы, если бы в его жизнь не ворвалась эта женщина. Он бы был уже помолвлен с Анной, и его упорядоченная жизнь шла своим чередом.
Но что, ради всего святого, случилось бы с Сереной, если бы он не помог? У него тотчас же похолодело сердце от воображаемых ужасов.
— Ну, Френсис? — настаивала леди Мидлторп. — Какая же связь между этими делами? Леди Анну может обидеть твое пренебрежительное отношение.
— Я вовсе не пренебрегаю ею. Я заехал вчера в Ли-парк с намерением сделать предложение, но у нее ветряная оспа. Они сообщили об этом сюда.
— О, конечно. Как же я могла забыть? Ну и как она?
Ты забыла, подумал Френсис, потому что сходишь с ума, пытаясь спасти меня от Фернклифа.
— С ней все будет в порядке, но я должен подождать, чтобы она полностью выздоровела. Я решил отправиться на охоту.
— Френсис, нет!
— Великий Боже, мама! Анна никуда не выезжает и не принимает визитеров! Я провел прошлый месяц, выслеживая по всей стране твоего умалишенного учителя…
— Он вовсе не мой.
Френсис даже не заметил ее возражения.
— …и я уже предвкушаю недельку-другую веселья со своими друзьями. Неужели это так ужасно?
Силы вдруг оставили леди Мидлторп.
— Мне очень жаль, что это дело лишило тебя покоя и с тобой совершенно нельзя разговаривать спокойно, Френсис, но я с самого начала просила тебя не вмешиваться. Так что если ты хочешь поохотиться, то езжай.
Мать встала со стула.
— Но все же напиши записку в Ли-парк, чтобы объяснить свое отсутствие.
И она вышла из комнаты, даже ссутулившись от огорчения.
Френсис уставился на огонь в камине, признавая, что с ним действительно невозможно разговаривать спокойно; он постоянно выходил из себя, что было крайне несвойственно для него. Он должен был довериться здравому смыслу матери и выкинуть шантажиста Фернклифа из головы; он должен послать Серене денег и честно признать, что имеет к ней личный интерес; он должен написать письмо в Ли-парк, четко и ясно выразив свои намерения.