Счастье возможно: роман нашего времени
Шрифт:
– Хорошо, хорошо, – вклинивался я в Томин напористый доклад, – ты расскажи лучше, как сама живешь.
– Сама?… – пресекалась она. – Что сама? Слушай, сейчас мне некогда – расскажу, когда приеду.
Тамара действительно давно обещала выбрать выходной, чтобы приехать ко мне в Васьково:
– Надо посмотреть, как ты устроился, ну и вообще…
Это ее «вообще» означало, что она помнила еще, что друг для друга мы оставались мужем и женой, несмотря ни на какие бумажные разводы. Однако неделя проходила за неделей; минул месяц и другой, а наше с Томой свидание откладывалось, как говорится, «по независящим
Несчастье случилось во время одной из моих прогулок. Дело в том, что если уж человек из города перебрался «на природу», то он просто обязан ходить в лес и на речку. Он может писать или жить трутнем, может пить или не пить водку с местным населением, но сходить вечером покормить комаров – это дело святое. Каждый вечер, если не было дождика, я отправлялся бродить по васьковским окрестностям. Иногда я узнавал места, памятные мне с детства, но чаще находил их сильно переменившимися. Позарастали в лесу знакомые полянки, речка кое-где подвинула берега, выросли молодые деревья, а старые многие хватило молнией. Впрочем, я не грустил – природа изменчива и текуча, но, меняясь, она умеет оставаться сама собой – в отличие от города.
Да, так вот во время такой моей прогулки беда и случилась. Помню, держал я уже возвратный курс; шел берегом по-над речкой. Прошатавшись изрядно, я приустал и, увидав у воды корягу, решил присесть на нее отдохнуть и перекурить. Однако коряга оказалась мокрая и грязная, поэтому садиться я не стал. Но закурил. И в этот момент словно услышал внутренний голос. Или не голос, а просто почувствовал побуждение. «Посмотри, – сказало побуждение, – что это там на дне?» Такое бывает со мной нередко: «Посмотри туда-то… Сделай то-то…» – слышу я внутри себя и всякий раз безотчетно повинуюсь. Так и тогда: я склонился над водой, чтобы что-то разглядеть, якобы интересное, на дне, а в это время из моего нагрудного кармана выскользнул мобильник и булькнул в речку. Как это опять-таки нередко со мной бывает, побуждение или голос меня обманули – на дне не оказалось ничего интересного, теперь, конечно, кроме моего мобильника. Выуживать телефон из речки не имело смысла, я и не стал этого делать.
С тех пор Тамара мне не звонила. То есть звонила, наверное, но не могла дозвониться, потому что свой мобильник я утопил. Но она и не приезжала.
Близилась осень. Прохладнее становились ночи, да и дни тоже. Чаще и продолжительней становились дождики. Когда небо хмурилось, я задраивал окошко слева от монитора, выходящее в сад. Дождь барабанил о жестяной подоконник; я барабанил пальцами по клавиатуре; слова капали в текст и текли горизонтально струйками строчек. Я по-прежнему посвящал лучшие часы дня возлюбленной своей прозе. Ничто не отвлекало меня, и только приглушенный благовест васьковской церквушки отмерял мое время. Но однажды мои занятия были прерваны неожиданным стуком в дверь. Надев штаны, я пошел открывать. На крыльце стоял сосед Вячеслав.
– Здорово!
– Здорово!
В тоне его приветствия мне послышался вызов.
– В дом-то пустишь или как?
– Заходи… Ты, собственно, по какому случаю?
– Ни по какому. Ленка дома не ночевала.
– А я тут при чем? У меня ее нет.
– Вижу… – пробурчал Вячеслав хмуро. –
– Гостей, понимаешь, не ждал… Озадаченый не столько самим визитом, сколько его ранним временем, я поинтересовался у Вячеслава, почему он не на работе. Оказалось, что день был субботний.
– Совсем ты, сосед, опустился, – строго заметил Вячеслав. – Даже Миха субботу от пятницы отличает. Надо тебя взбодрить.
Разумеется, под ремнем у Вячеслава была бутылка. Мы сели с ним выпивать у меня на кухоньке. Мне показалось, что, успокоившись на мой счет, сосед забыл и про свою Ленку, потому что разговор у нас пошел на отвлеченные темы. Но после третьей или четвертой рюмки мысль Вячеслава неожиданно вернулась – не к Ленке, но к моей персоне.
– Вот не пойму я, сосед, почему ты все лето в отпуску. Может, по вредности? Колись, где такую дают. А то я железо гну, а гуляю две недели в год.
Пришлось мне «колоться». Я поведал Вячеславу, что я литератор, типа писатель, и что хотя сижу на даче, но все время при деле. А чтобы он мне не завидовал, я, как водится, соврал ему, что гнуть слово не легче, чем железо. Вячеслав мне, естественно, не поверил.
– Ладно, проехали, – сказал он. – Обходишься без работы, и молодец. Но как ты обходишься без бабы – вот вопрос. Что-то я твою супружницу давно не видел.
Я уже открыл было рот, чтобы что-то ему ответить, – не помню сейчас, что именно, но это не важно, потому что ответ мой прозвучать не успел.
– О ком это тут речь? – раздался в дверях знакомый голос.
Эта была Тамара.
– Легка на помине… – пробормотал Вячеслав, смутившись. – Ладно, мне пора.
Он засобирался и через минуту исчез, прихватив с собой недопитую бутылку. Ошеломленный Томиным внезапным появлением, я замер, не решаясь подойти и обнять ее. Я ждал немедленного разноса за свое раннее пьянство, за бардак на кухне, да мало ли еще за что… Но странное дело – Тома выглядела почти такой же смущенной, как сбежавший Вячеслав.
– Знаешь, – сказала она тихо, – я тоже хочу с тобой выпить.
Я ушам своим не поверил.
– Но он… Вячеслав унес водку.
– Это не страшно, – улыбнулась Тома застенчиво. – У меня есть кое-что получше.
И она достала из сумки бутылку коньяка.
Теперь я был не просто ошеломлен, но ошарашен. Приводя в порядок обеденный стол, я пытался сообразить, чему приписать Томину небывалую душевность. Если она приехала праздновать покупку новой квартиры, то где фанфары? Почему она не выглядит победительницей? Грудь мою уже теснило тревожным предчувствием, но я не спешил с расспросами, полагая, что лучше будет, если дело разъяснится за рюмкой.
Наконец все было готово. Мы сели за стол. Тамара собственноручно открыла коньяк и налила нам обоим.
– Поехали! – заметно волнуясь, она подняла свою рюмку.
– Куда поехали? – уточнил я осторожно. – За что мы пьем, дорогая?
– Сейчас узнаешь…
Она залпом осушила рюмку и закусила яблоком. Я сделал то же самое.
– Ну, рассказывай.
Тома опять засмущалась, но постаралась себя преодолеть:
– Рассказываю… В общем, у меня, как говорится, две новости – хорошая и плохая. То есть плохая для тебя… а может, и не плохая, я не знаю, я ничего не знаю. Давай еще выпьем.