Счастлива по собственному желанию
Шрифт:
— Разумеется, когда Вы приедете в Москву, мы с Вами обязательно побеседуем лично, — согласился майор Беленький. — Раз Вы уже все знаете, то буду рад, если Вы окажете содействие следствию.
— Следствию? О чем именно Вы говорите? Боюсь, я не совсем Вас понимаю, — Полевой решил не выдавать своего волнения.
— Речь идет о Вашей жене.
— О Наташе? — изумился Полевой. Такого поворота в разговоре он не ожидал. — Мы подали на развод и уже почти месяц не живем вместе.
— И Вы ничего не знаете о ее жизни в последнее время?
— Я
— Игорь Николаевич, дело в том, что Ваша жена совершила попытку самоубийства.
— Что? — закричал Полевой, сотрясая воздух в радиусе десяти метров от себя. — Что с ней? Она жива?
— Она в тяжелейшем состоянии в институте Склифосовского.
— Что? — снова спросил Игорь. — Как это случилось? Когда?
— Она выбросилась из окна вашей квартиры в Москве несколько часов тому назад.
— Она не могла это сделать сама, это убийство. Думаю, это тщательно спланированная акция, направленная, прежде всего, на меня.
— В этом мы и пытаемся сейчас разобраться. Игорь Николаевич, как скоро Вы сможете вернуться в Москву? — задал вопрос Беленький.
— Я буду часов через семь. Сейчас постараюсь найти возможность вылететь отсюда, — обессилено ответил Полевой.
— Тогда до встречи, Игорь Николаевич.
Положив телефон в карман, Полевой сел на землю.
Головин и второй охранник не понимали, что происходит, но чувствовали, что случилось что-то непоправимое. Задавать вопросы не входило в их права, поэтому они молча ждали указаний шефа.
— Дим, — будущий губернатор подозвал своего телохранителя, — мне сейчас же надо вернуться в Москву. Узнай, когда ближайший рейс.
— Я знаю расписание, рейс завтра утром.
Полевой посмотрел на свои золотые часы Breitling.
— Завтра может быть очень поздно. Постарайся что-нибудь придумать. Попроси самолет у администрации области, сделай что-нибудь. Я не могу опоздать. Наташа может умереть.
Головин не стал ни о чем расспрашивать, лишь отошел на несколько шагов от сидящего в костюме Hugo Boss на земле шефа и стал набирать телефонные номера.
Через девять часов Полевой сидел в коридоре реанимации института Склифосовского. Рядом с ним был Давлетьяров в светлом свободном тренчкоте, напоминавшем больничный халат. Полевой позвонил ему с дороги из аэропорта и попросил приехать в Склиф.
— Гошка, держись, — Марат положил ему руку на плечо.
— Заткнись, Иуда. Это ты убил ее.
— Ты что, спятил? Я понимаю: то, что произошло, для тебя страшный удар, но я-то здесь причем?
— Дав, я все знаю, она мне все рассказала, — печально произнес Игорь. — Она по-настоящему полюбила тебя. Поэтому я решил, что нам лучше развестись. Я не хотел мешать
Он ударил рукой по колену.
— Полевой, ты чего? О чем ты? — пролепетал Давлетьяров.
— Дав, ты — трус. Даже сейчас, когда она борется со смертью, ты боишься признаться, что жил с ней. А она — замечательная женщина, и она достойна счастья, которое не мог дать ей я.
Давлетьяров глотнул воздух и сказал:
— Гош, не надо винить себя в том, что произошло. Совершенно понятно, что это был несчастный случай. Милиция тоже так говорит. Или ее надоумили ее сектанты, с которыми она в последнее время почти не расставалась.
— Она не могла сама свести счеты с жизнью, она слишком ею дорожила, особенно сейчас, — добавил Полевой, сделав ударение на последнем слове. Он внимательно посмотрел на товарища, ожидая увидеть его реакцию.
К двум бывшим одноклассникам, тревожно ожидающим новостей, подошел Головин.
— Игорь Николаевич, майор Беленький ждет Вас в холле, его сюда не пускают.
— Хорошо, передай ему, я сейчас подойду.
Головин вышел, а Полевой снова посмотрел на своего друга:
— Дав, скажи, у тебя был настоящий роман с Наташей?
— Гошка, какой роман, о чем ты говоришь? Это так, повесть, скорее всего.
— Признайся, что ты все специально подстроил, чтобы держать меня на крючке. Я знаю тебя, ты всегда мне завидовал, тому, чего мне удалось достичь, тебе нужны были мои деньги. Заигрывая с моей женой, ты делал это специально, чтобы меня скомпрометировать, чтобы я не сорвался и не отказался финансировать твои повторные выборы, — Полевой срывался на крик.
— Ты не поверишь, но деньги тут не причем, — опустив голову, тихо произнес Марат. — Невероятно, но мы трое знаем друг друга почти пятнадцать лет, но в последнее время Наташка стала казаться мне такой беззащитной и хрупкой, она так отчаянно нуждалась в любви и одобрении внешнего мира. Мне очень хотелось утешить и поддержать ее, сделать так, чтобы она поверила людям, по-настоящему поверила, а не по наставлениям своих полоумных друзей или учителей из секты. Она бросилась к ним от безысходности, потому что они обещали, что если она не станет есть мясо и часами будет читать мантру, она обретет счастье. Мне трудно сейчас тебе в этом признаваться, но я действительно полюбил ее.
— Знаешь, тебе удалось дать ей больше, чем я, — со вздохом сказал Полевой.
— Да ладно тебе, — Давлетьяров махнул рукой.
— Дав, а ты знаешь, что она ждет от тебя ребенка?
Давлетьяров вскочил.
— Не может быть, она мне не говорила… Господи, почему она от меня это скрывала? Почему она сказала тебе? И вообще, ты уверен, что это мой ребенок?
— К сожалению, да, я в этом абсолютно уверен. Потому что у меня не может быть детей. Она пыталась убедить меня, что это наш ребенок, но я точно знаю, что его отец — ты.