Счастливая Аравия

Арсан Эммануэль

– Я предпочитаю арабскую кухню, - заявила девушка, решив не давать навязывать себе чужую волю.

– Я хотел дать попробовать вам ее перед вашим отъездом, - сказал он несколько неуверенно.

Миллисент замерла с открытым ртом.

– Моим отъездом?
– удивленно воскликнула она.

Эмир поспешил объяснить:

– Да. Надеюсь, я не очень вас побеспокоил, могу распорядиться, чтобы вас отвезли в гостиницу сразу же после того, как мы закончим завтрак.

Миллисент падала с облаков. Она с недоверием посмотрела на него, потом напрямую спросила: - Тогда зачем

вы меня сюда взяли? В это же самое мгновение ей на ум пришло объяснение. Он получил от нее то, что желал, пока она спала. А теперь отсылал ее обратно. У нее захватило дух.

– Так вы не оставите меня в своем гареме?
– закричала она с такой болью в голосе, что ей самой стало жаль себя. Однако она не поняла, испытывал ли то же самое эмир: его голубые глаза выражали лишь досаду, и слова, которые он произнес, объясняли причину этого.

– Я благодарю вас за ваше предложение. Искренне благодарю. Но вы должны понять, что мы, правители, ведущие оседлый образ жизни, должны платить налоги, от которых уклоняются наши соотечественники-кочевники. Администрации удается накладывать руки только на нас, и тогда нам приходится несладко.

Миллисент не понимала, какое отношение лично к ней имеют налоговые проблемы, и она с недоумением взглянула на эмира. Тогда он попытался оправдаться:

– Новый налог добавился к тем, которые уже взимаются с импорта иностранных женщин. Эта роскошь стала поэтому совсем нам не по карману.

Миллисент не верила своим ушам.

– И поэтому вам было достаточно одной ночи, - возмутилась она.
– И какой ночи! С девушкой, которая находилась в забытьи!

На этот раз араб удивился. Затем забавная улыбка появилась на его лице.

– Будьте полностью уверены, синьорина, что ничего плохого вам не было сделано и не будет сделано, пока вы находитесь под моей защитой. Я джентльмен, - добавил он после некоторой паузы, чтобы показать, какая обида ему была нанесена.

Миллисент посмотрела на него со смешанным чувством сожаления и убийственной иронии.
– Если это так, то очень жаль, - просто заметила она.

Казалось, эмир не мог разобраться в противоречивых размышлениях. Он высказал их ей с некоторой осторожностью.

– Как я понимаю, - сказал он, - возможность стать одной из моих жен не показалась бы вам полностью нетерпимой.

– Я для этого и приехала сюда, - объяснила ему Миллисент.

– Вы приехали сюда?
– воскликнул удивленный эмир.
– Но вы не приехали - и потом, как бы вы это могли сделать - по собственной инициативе!

– Хочу сказать, что я приехала в эту часть света, - уточнила она.

Затем продолжила, чтобы не дать ему времени прервать ее:

– Я - англичанка и уже совершеннолетняя, что дает мне право поступать так, как мне нравится и как лучше для моего благополучия. Однако мужчины в моей стране слишком заняты своей работой и своими заботами, чтобы создавать вместе со мной мое благополучие. Если иногда, однако, некоторые из них решаются это сделать, то очень редко они могут уделить все свое внимание тому, что делают. В итоге - разочарование как для меня, так и для них. Эмир вздохнул.

–

Из опасения делать это плохо я совсем разучилась заниматься любовью, - продолжила девушка.
– И многие мои подруги оказались в таком же положении. В глазах ее появилась решительность.
– Тогда мы решили кое-что предпринять. Иначе наша страна и страны, подобные ей, могут в итоге потерять всякий вкус к жизни. Так как мы становимся все более невежественными, а наши наставники все больше уклоняются от своих обязанностей, мы решили брать уроки в другом месте. Проходить учебный курс за границей в течение нескольких недель или месяцев - в зависимости от продолжительности обучения. Мои подруги поручили мне провести предварительные исследования. Они собрали деньги, чтобы оплатить мою поездку. Поэтому я не могу подвести их.

Эмир вежливо поинтересовался:

– И что же вас заставило думать, что ваши так называемые летние курсы должны проходить именно в Петре, а не в каком-то другом месте? ,

– Я никогда не задумывалась над подобными вещами, - сухо ответила Миллисент.
– Вчера (ей казалось, что это было вчера) я была в Петре и, как все дни вот уже неделю, бродила по самым опасным местам, чтобы кто-нибудь, как вы, украл меня. Чтобы это произошло, я должна была проявить большое терпение.

Она засмеялась:

– Да, легко сказать, "чтобы это произошло"!

Фавзи задумчиво наклонил голову.

– Вы хотите сказать, что бродили одна все это время в этом районе и с вами ничего плохого не случилось?

– И ничего хорошего, - подтвердила Миллисент.
– Из чего я делаю вывод, что мне попадались только джентльмены. Или же я недостаточно хороша, чтобы на меня кто-нибудь польстился.
– Жестом руки эмир дал понять, что как одно, так и другое предположение было настолько абсурдным, что их не стоило даже обсуждать.

– Прошу меня простить, - сказал эмир, - но боюсь, что я плохо понял цель вашей миссии. В случае, если бы вас кто-нибудь украл, - кто-нибудь, как я, или же, что более вероятно, какой-нибудь кочевник, - какую практическую пользу извлекли бы из этого девушки, которые вас сюда послали и которые ждут вашего возвращения?

– Если бы это был кочевник, такой опыт сам по себе позволил бы мне иметь мнение о том интересе, который мужчины-кочевники питают к женщине, и как это проявляется. Если же это был бы кто-нибудь, как вы, или, например, вы сами, я попросила бы принять по очереди всех моих подруг и держать их в своем окружении какое-то время, достаточное для того, чтобы они могли научиться тому, чему у себя дома их уже никто не думает учить.

Нечто похожее на проблеск интереса можно было прочесть в обычно непроницаемом и лишенном всякого любопытства взгляде эмира.

– Вы уже изучили возможности других стран?
– спросил эмир.

– Нет. Мы посчитали разумным начать с вашей родины.

– И чему же я обязан такой чести, если вы позволите мне задать такой неблагодарный вопрос?

– Здесь у вас были написаны первые поэмы о любви. И у вас теперь есть время сочинять их, так как вы менее других стремитесь создавать роботов и следовать им.