Счастливая встреча
Шрифт:
Все кончено. Все надежды развеялись в дым. Он вообще не имел права надеяться. Долг призывал его к другой женщине, и он знал об этом с самого начала. И даже если бы сам он предпочел закрыть глаза на свои обязательства, бескомпромиссная Жюли этого бы не допустила.
Но ведь он не знал, что полюбит! Не знал, что способен любить так искренне и самозабвенно, как он любит Жюли! Даже не догадывался, что способен так горевать об утрате!
Легкая рука коснулась его плеча, и Адам, вспыхнув от радости, обернулся… Перед ним стояла Илона.
Адам глядел ей в
— Адам…
При звуках ее грудного голоса он похолодел. Воспоминания о ее смехе и непринужденной болтовне погасли. Но воспоминания о том, как Илона выкликала его имя, выбежав из домика, вставали в сознании с ужасающей отчетливостью. Это — и еще пронзительный крик, прежде чем солдат зажал ей рот…
— Илона… — Голос его звучал хрипло. — Ступай отсюда. Если тебя увидят здесь, со мной… — Хотя он не говорил по-венгерски уже много лет, нужные слова вспоминались легко.
Адам окинул опасливым взглядом сад и окна. Сад казался безлюдным, в стеклах отражалось только полуденное солнце, но легкое тревожное покалывание у основания шеи напоминало: бдительности терять не стоит.
Илона покачала головой.
— Меня к тебе прислали. Мне велено прийти сюда и поговорить с тобой.
— Что?!
— Он видел, как ты на меня смотрел. — Она закусила губу, словно не решаясь открыть правду. Но врожденная искренность возобладала над колебаниями, и Илона храбро закончила: — Он велел мне соблазнить тебя. Сказал, что, возможно, обменяет меня на твое оружие.
— Свинья! — Ненависть вскипела в груди испепеляющим пламенем. — Убить подлеца мало! — Адам представил себе, как лезвие кинжала медленно входит в грудь Муромского, и застонал от удовольствия.
Глаза Адама превратились в лед, а в следующее мгновение полыхнули огнем. Илона заколебалась: прежде она была уверена, что Адама Батьяни привела сюда странная прихоть судьбы. Теперь усомнилась, так ли уж случайна их встреча.
— Адам… — Знакомое имя прозвучало так непривычно, что Илоне пришлось нервно сглотнуть, прежде чем она смогла продолжить: — Мне многое нужно рассказать тебе…
Он глядел на нее не отрываясь. И видел страх в глазах. Страх — и еще нечто, не поддающееся определению. Он не хотел пугать несчастную. Призвав на помощь всю силу воли, Адам выдавил из себя улыбку. Медленно поднял руки и обнял ладонями ее лицо.
— Не надо, если тебе слишком больно вспоминать.
Наклонившись вперед, он поцеловал ее в лоб, но не ощутил и отзвука былого чувства. Сама не понимая почему, Илона отстранилась, и щеки ее вспыхнули румянцем.
Адам не сделал попытки удержать ее. Полагая, что правильно истолковал ее реакцию, он тихо сказал:
— Прости. Я знаю, тебе пришлось немало пережить. Я не хотел пугать тебя
— Ты меня не испугал. — Длинные золотые серьги-подвески жалобно звякнули. — Не стану отрицать, что я страдала, Адам, но… — Илона чувствовала, что он тоже испытал немало мук, терзается и сейчас, и ей отчаянно хотелось успокоить его. — Муромский назвал меня трофеем, чтобы я не досталась никому другому, но всякий раз, когда он пытался овладеть мной, тело ему не повиновалось. Я его рабыня, но не любовница.
— Благодарение Господу, хоть от этого судьба тебя оградила! — Адам облегченно закрыл глаза, припомнив кошмарные видения, что мучили его так долго.
— Адам, как… как ты сюда попал?
Прежде чем ответить, он долго и молча смотрел на нее.
— Это не случайность, Илона.
— Хочешь сказать, что нарочно приехал сюда? — Илона заломила руки. — Ты знал, что я здесь?
— Нет, этого я не знал. Я приехал в Севастополь только на прошлой неделе. — Отступив на шаг, Адам отрешенно разглядывал яркие радуги, что вспыхивали и гасли в каскадах водяных брызг, пронизанных лучами солнца. — Я разыскивал Муромского в надежде, что он приведет меня к тебе. Сведений у меня было немного — русская форма негодяя и иссеченное шрамами лицо. Я нанял людей выяснить, кто он такой, где обретается. И приехал, как только смог. — Адам пожал плечами. — Вот тебе и вся история.
— Ты сделал это ради меня?
В вопросе прозвучало польщенное тщеславие простодушной женщины. Но в следующее мгновение накатила паника. Как рассказать про Андраша? Как признаться, что она полюбила другого? Ведь Адам перевернул небо и землю, чтобы ее разыскать?
Адам не сводил с Илоны взгляда и вдруг осознал горькую истину: он сделал это не ради нее. Да, в известной степени им двигало чувство долга и элементарная порядочность, но, если называть вещи своими именами, прежде всего он стремился утолить жажду мести, что угнездилась внутри, словно голодный зверь.
Не в силах выносить гнетущего чувства вины, Адам потянулся к Илоне.
— Мой маленький полевой цветочек… — Он произнес давнее ласкательное прозвище, надеясь перекинуть мост в безвозвратно утраченное прошлое.
И снова Илона отстранилась с коротким нервным смешком.
— Не такой уж и маленький!.. — Она провела рукой от плеча до бедра, чуть касаясь пышных изгибов.
А скоро фигура ее округлится еще заметнее, ибо внутри нее пульсирует новая жизнь. Дитя любви — ее и Андраша. Ради этого ребенка они решили пойти на риск и бежать. Илона снова рассмеялась, чтобы скрыть слезы.
И вдруг ощущение безнадежности стало таким отчетливым и ясным, что все заслоны рухнули. Синие глаза переполнились слезами, и они заструились по щекам.
— Не плачь, Илона. Все будет хорошо, — произнес Адам, и дыхание у него перехватило: опять ложь! — Мы никогда не расстанемся.
Илона судорожно хватала ртом воздух; ей хотелось поблагодарить его, ответить согласием, но она не могла. Взгляды их на мгновение встретились, и молодая женщина опрометью бросилась назад, к дому.