Счастливая звезда графини Анны
Шрифт:
– Кто они, тетя Алисия? Я помню людей, которые одевались так же, как обитатели дома Торнтона.
– Сколько раз можно повторять: никакие привидения тебя не преследуют, но людей, которых ты видишь во сне, я не знаю.
– В таком случае кто были мои родители?
– Я их никогда не видела. Я взяла тебя к себе, потому что меня попросила об этом монахиня из монастыря рядом с деревней. Слуга привез заболевшую девочку из Англии в храм Рождества Пресвятой Богородицы; ее передали в руки Господа. Монахиня по имени Мария была англичанкой; несколько лет она каждый день беседовала с тобой. Потом ты бегло
Они не в первый раз говорили о прошлом. Слова тетки казались вполне разумными. И все же, все же…
Леди Люси сегодня показалась ей вполне разумной молодой особой. Она пряталась в постели в затемненной комнате и запрещала кому бы то ни было дотрагиваться до себя. Она перестала есть. Она расхотела жить. Внезапно в Аннабель вскипел гнев, который она больше не могла скрывать.
Все лгут!
Ее тетка.
Леди Люси.
Даже красивый граф Торнтон со своими многочисленными любовницами и своей ожесточенной матерью.
Уйдя от тетки к себе в комнату, Бель взяла лист бумаги, окунула кисть в масло, а затем в красный порошок.
Нет ничего подлинного. Все ложь и обман! Она с удовольствием наносила на лист красные мазки, которые словно перечеркивали правду, замазывали ее. Жизнь, построенная на лжи. Картины, написанные в гневе…
Леди Люси молода и получила хорошее воспитание… Бель хотелось убить мужчину, который довел ее до такого состояния, превратив в настоящую калеку. Но нужно двигаться очень медленно и осторожно, чтобы исцелить ее.
Вторую половину дня Литтон провел в объятиях красивой вдовы миссис Сьюзен Каслтон. Они нежились в меблированных комнатах в Кенсингтоне, которые он снял специально для нее.
Надо отдать ей должное, вкус у нее был безупречным, но то, что еще неделю назад казалось ему замечательным, теперь перестало быть таким.
Слова матери больно ранили его. Он никак не мог забыть выражения лица мисс Аннабель Смит.
Что за странная целительница! После ее ухода сестра выпила бульон, съела хлеб и попросила чашку чаю. Она уже много недель почти ничего не ела, а теперь, после десятиминутного визита необычной мисс Смит, ей сразу полегчало! Люси решила, что мисс Смит ведьма, и так ему и сказала. Она считает, что целительница исполнена зла и неизъяснимой силы. Люси не хочет, чтобы мисс Смит приходила снова.
Что ж, пусть будет ведьмой, пусть будет кем угодно, лишь бы ей удалось вернуть сестру к жизни! После многочисленных попыток ученых мужей вылечить сестру он рад любой алхимии… Он решил, что непременно попросит мисс Смит вернуться.
– Торнтон, ты так хорошо сложен.
Шепот заставил его обернуться. Каштановые кудри Сьюзен разметались по его груди; прильнув к нему, она щекотала его, приглашая к дальнейшим действиям. Как же она ненасытна! Когда они только познакомились, он не верил своему счастью, но теперь…
– Я хочу тебя съесть. Целиком!
Ее слова настолько соответствовали его мыслям, что он невольно оттолкнул ее и сел.
Интрижка с этой распутной вдовушкой вдруг показалась ему отвратительной, неправильной. Еще несколько недель назад он бы охотно откликнулся на зов ее плоти. Сейчас же ему хотелось одного – бежать.
– Сьюзен, мне надо идти. Не знаю, вернусь ли.
Жаль, если его слова покажутся ей слишком жестокими, но он терпеть не мог лгать. Никому.
– Торнтон, ты, конечно, шутишь? Мы сегодня целый день наслаждаемся друг другом и не можем насытиться!
Очередное сравнение их связи с едой вызвало у него отвращение. Он встал и начал одеваться. С трудом стащил с пальца один из многочисленных перстней.
– Вот, этого хватит, чтобы платить за квартиру по меньшей мере год. Благодарю тебя за то, что так долго выносила меня, но между нами все кончено. Я больше не могу.
По лицу женщины потекли слезы.
– Торнтон, не может быть, чтобы ты говорил серьезно! Я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем, и…
Он заставил ее замолчать, приложив палец к ее пухлым алым губам.
– Год назад ты любила Дервента, а до того ты любила Маркуса Мерриуэзера. После меня будут и другие.
Подобрав с пола одежду, он направился к двери. Сьюзен схватила вазу и со всей силы швырнула в него. Ваза разбилась; осколок поранил ему висок.
– Клянусь, ты еще об этом пожалеешь! Никто не будет любить тебя так, как я, особенно та, которую ты захочешь взять в жены! Все они холодные, деревянные и безмозглые!
Проклятие! Неужели Орельян или Эдвард публично упоминали о его решении жениться до конца нынешнего лондонского сезона? Он надеялся, что нет. В противном случае все мамаши с незамужними дочками объявят на него настоящую охоту!
День начался странно, и чем дальше – тем больше. Он кое-как вытер кровь с виска. Возвращаться домой не хотелось. Не хотелось встречаться с матерью. Кроме того, он помнил, что Люси почти все утро проплакала.
У младшего брата снова трудности в школе, а Пруденс, старшая сестра, сейчас в Риме, осматривает достопримечательности с молодым мужем. Ему хотелось поговорить с ней, но она вернется лишь через несколько месяцев. Она почти в неприличной спешке покинула Англию.
Его родным сейчас плохо. И виной всему смерть его отца, которая случилась под Рождество в прошлом году. На него неожиданно свалилась огромная ответственность: графский титул и владения. Кроме того, любовница только что пыталась его убить.
Когда-то он был свободен и ничем не связан. Теперь всем и каждому что-то от него нужно. Раньше он читал лишь долговые расписки за карточным столом – тогда удача ему ни разу не изменяла. Сейчас приходится без конца читать отчеты, подписывать счета и делать тысячу других вещей, необходимых для содержания обширных владений. Вот уже несколько недель он редко бывает на улице и дышит воздухом; он или сидит дома, или находится в постели Сьюзен Каслтон… впрочем, с последним покончено! Одеваясь, он с удивлением понял, что нисколько не жалеет о разрыве.