Счастливчик просыпается!

Наумов Алексей

— Но что же это могло быть за варенье?! — взволнованно спросила Варя. — Почему ты не спросил старика?

— Я спросил, — ответил папа, — но он только засмеялся моим словам и сказал, что то, что я попробовал, не имеет имени, но я всегда могу прикоснуться к нему, когда и где захочу, и мир вокруг снова станет таким же прекрасным и светлым, как в то незабываемое мгновенье.

Папа снова ненадолго замолчал и сосредоточенно посмотрел в свою чашку. За окном было темно и тихо, и только остывающий на столе самовар что-то тихо бурчал, словно никак не мог уснуть.

— Мы вышли из подвала уже ночью, — тихо продолжил папа, — и я сразу же вынужден был отправиться обратно в таверну,

потому-то утром, я должен был уезжать в порт, где меня ждал корабль на котором я путешествовал. Старик сказал, что я легко найду обратную дорогу если буду идти прямо на свет большого города, который сиял на горизонте как холодная электрическая заря. Уже выходя из дома, я случайно прикоснулся к стене и с удивлением обнаружил, что она слегка липкая. Я лизнул её в темноте и догадался, что каждый маленький кирпичик, из которого был построен этот дом, был тоже сделан из варенья, только очень густого и клейкого. По вкусу, стены напоминали терпкое абрикосовое варенье, в которое добавили немного песка и различные пряности, чтобы сделать кирпичики разноцветными. Мы молча распрощались со стариком под Млечным путём, потому что оба понимали, что к тому, что я узнал и увидел сегодня, добавить нечего, и что самые сокровенные вещи входят в человека через сердце, а не через глаза и уши. Я подарил ему на прощание свои походные часы, чтобы он всегда мог точно знать, когда наступает полдень, и спокойно пить свой великолепный кофе, а он, протянул мне маленький горшочек с самым простым, но бесподобно вкусным клубничным вареньем. Точно таким, какое каждое лето нам варит мама, при условии, что ей никто не мешает, день стоит солнечный и дует южный ветер, потому что, как сказал мне старик, никто в целом мире не сможет сварить по-настоящему вкусное варенье, пока он сердит и дует холодный ветер с севера.

Я покинул шатёр в полночь и шёл по ночной пустыне ничего не страшась, и вскоре вышел старую дорогу, которая привела меня к крохотному городку, в котором находилась моя таверна. Хозяева страшно обрадовались моему возвращению, так как боялись, что я собьюсь с дороги и потеряюсь в пустыне. Я поднялся в свою крохотную комнатушку и мгновенно уснул, а утром, не мог понять, было ли то, что я видел сном или явью. Но кувшинчик с вареньем по-прежнему стоял на моём столе, а моих часов не было, и я понял, что всё, что со мной приключилось, было правдой. Я быстро собрался, и автобус повез меня в город, на огни которого я шёл ночью, и вечером, мой корабль уже был в открытом море.

— И ты никогда не хотел снова вернуться туда? — спросил Серёжа.

— Много раз, — сказал папа. — Но каждый раз что-то случалось, и моя поездка откладывалась. Однажды, лет 10 назад, я был почти у цели, случайно оказавшись в том большом городе на берегу тёплого моря, но никто не мог меня отвезти в тот маленький городок, про который я говорил, потому-то все уверяли меня, что такого городка попросту нет, что там пустыня. И уж конечно никто никогда не слышал про огромный шатёр со стаями ос, который накрывает маленький дом из разноцветных кирпичей. Вне себя от досады я бродил по городу и наткнулся на рынок, где, к своему удивлению, увидел у одного торговца, уже знакомый мне маленький кувшинчик, который, когда я взял его в руки, пах чем-то необычайно вкусным и сладким. Торговец не знал, откуда он у него и продал его мне за сущие гроши. Я привёз его домой, и он был как две капли воды похож на тот, что когда-то подарил мне старик.

— Ой, — вдруг встрепенулась Варя. — Я их видела! Они стоят в бане на полочке!

Папа тонко улыбнулся.

— Так и есть. Это именно те самые горшочки. И один из них, если принюхаться, пахнет клубникой, а другой, как будто бы пахнет

мёдом.

— А при чём тут мёд? — спросил Серёжа.

— А притом, — вполголоса ответил папа, — что это вовсе не мёд, а варенье из мёда, а это, согласитесь, совсем не одно и то же.

Самовар затих, и на кухне стало ужасно тихо и на мгновенье, Варе показалось, что в воздухе пронёсся запах чего-то необычайно вкусного и даже Стёпа поднял свою голову и повел носом.

— Пора спать, — как-то очень спокойно сказал папа, и ребята, молча с ним согласились, потому что всё самое главное уже было сказано в тот вечер, а про остальное, нужно было догадаться самому.

Они быстро улеглись в свои кровати и сладко уснули, но вскоре, их сон был прерван…

Глава 5

— Вот, опять, слышали! — сказал Серёжа. — Что я вам говорил? Там кто-то есть.

Папа и Варя, которые до этого недоверчиво вслушивались в ночную тишину, дружно закивали головами, а на веранде, в качестве подтверждения слов Серёжи, глухо гавкнул проснувшийся Стёпа. Сомнений не было, кто-то действительно пробрался в их сарай и, судя по звукам, вёл себя там весьма бесцеремонно.

— Да-а-а, — сказал папа, почёсывая затылок, — дела-а-а… Два часа ночи…

— Я боюсь, — сказала Варя, кутаясь в одеяло. — А вдруг это волки?..

— Ха, — усмехнулся Серёжа, не подавая виду, что ему тоже страшно, — я тебе тысячу раз говорил, тут нет волков. Да и что им делать у нас в сарае? Там только дрова и лопаты.

— А может это грабители? — немного подумав, предположила Варя. — Хотят украсть наши дрова… и лопаты…

— Нет, — сказал папа, пытаясь разглядеть что-либо во тьме за окном. — Это точно не грабители. Тогда бы они действовали тихо. И фонарь на улице как назло не работает! Придётся пойти и посмотреть, что там твориться.

Папа ушёл в свою комнату и стал одеваться. Серёжа, постояв минуту в нерешительности, тоже принялся натягивать штаны.

— Ты куда? — испуганно спросила Варя. — Там темно…

— Я с папой пойду, — решительно сказал мальчик. — Вдруг ему помощь понадобиться.

— Я тут одна не останусь! — сказала Варя, проворно выскакивая из-под одеяла и начиная лихорадочно одеваться. — Я с вами пойду! Я тоже буду помогать! Знаешь, как я могу закричать?! Все волки сразу убегут!

— Ладно, ладно, — сказал мальчик. — Только быстро давай…

— Я мигом, — бормотала Варя, вкривь и вкось застёгивая рубашку прямо поверх пижамы. — Я сейчас.

Через несколько минут, ребята, одетые как на пожаре, спустились с крыльца следом за папой, который вышел первым и выпустил Степашку. Тот пулей умчался в темноту и разразился лаем у дверей сарая, в котором опять что-то упало.

— А может, не пойдём? — сказала Варя, держа брату за руку. — Утром посмотрим… Сейчас всё равно ничего не видно…

— Нет, надо идти, — сказал мальчик, следуя за папой, который решительно вышагивал впереди, освещая свой путь тусклым светом маленького карманного фонарика и держа в своей правой руке старый зонтик точно дубинку.

— Эй, кто там? — сказал папа, остановившись у дверей сарая и по возможности стараясь придать своему голосу угрожающие нотки. — А ну, выходи по-хорошему!

Вторя его тону, Стёпа грозно зарычал, и стал скрести лапами дверь сарая. Варя спряталась за спину Серёжи, а сам мальчик, поднял с клумбы большой камень и сжал его в руке, готовый пустить его в ход.

— В последний раз предупреждаем, — басом повторил папа, — выходите по-хорошему!

В сарае снова что-то звякнуло, и ребята услышали какой-то странный звук, будто кто-то сердито запыхтел за дверью, словно готовясь сразиться с ними.