Счастливчик Старр (Lucky Starr)
Шрифт:
— Как? — опешил Моррис.
— Рассудите сами, — предложил Лакки. — Собаку можно натаскать на массу разных штучек. И создание, которое в жизни не имело дело с собаками, ничего не поймет, скажем, если увидит на перекрестке слепого и собаку-поводыря. Решит, что оба в равной степени разумны. Но если мимо собаки пройдет кто-нибудь с хорошей мозговой косточкой, то разница станет очевидной.
— То есть вы предполагаете, что В-лягушек как средство использует некое разумное существо? — глаза Тернера полезли из орбит.
— А разве это не выглядит здраво, Тернер? Как
— Ну, это уж слишком, — вздохнул Моррис.
— Тогда я расскажу вам еще одну смешную историю. Когда мы были в океане, с нами говорили мысленно. И этот голос старался заставить нас передать ему информацию и смирно наложить на себя руки.
— И что?
— Этот голос, сомнений нет, приходил к нам с помощью В-лягушек, но и только. Саму речь сочинял человек.
Лу Эванс вздрогнул, выпрямился и уставился на Лакки.
— Видите, даже Лу не верит, — рассмеялся Лакки. — Но это так. Тот голос использовал странные оборотцы: «сделайте воздушные вибрации посредством вашего рта», еще что-то в этом роде. То есть оставалось предположить, что лягушки не слишком знакомы с нашими словами и терминами, и голос старательно вбивал это в нас с помощью странных оборотов речи. Но в конце он забылся. Вот что он сказал, я помню: «Жизнь исчезнет, как потухший огонек, и никогда уже не возгорится снова».
— Ну и что? — привычно задал свой обычный вопрос Моррис.
— Что?! Советники, вы не понимаете?! Откуда В-лягушкам знать такие слова, как «задуть огонек» или «жизнь не возгорится»? Голос прикидывался лягушачьим, так откуда ему знать об огне?
Собравшиеся уже все поняли, но Лакки не мог остановиться.
— Атмосфера Венеры состоит из азота и углекислого газа. Кислорода в ней нет, нам это известно. В этой атмосфере гореть ни черта не может! Никаких огоньков. Миллионы лет ни одна лягушка не видела огня, и никому из них не понять, что это такое. И если даже кто-то из них видел огонь под куполом, то понять его природу они не в состоянии, как не могут понять устройство наших кораблей. Я слышал не лягушек, а голос человека, использовавшего их, чтобы подключиться к моему мозгу.
— Но как это возможно? — удивился Тернер.
— Не знаю, — помотал головой Лакки, — Хотел бы узнать. Несомненно, этот парень великолепно соображает. Он должен прекрасно разбираться в нервной системе и во всех электрических феноменах, с него связанных. — Лакки холодно взглянул на Морриса, — это может быть человек, например, специализирующийся в биофизике.
И взгляды всех присутствующих обернулись к Моррису — смертельно
16. Враг!
— Вы обвиняете меня… — только и смог прохрипеть Моррис.
— Это не окончательный вывод, — вкрадчиво заявил Лакки, — лишь предположение.
Моррис беспомощно огляделся по сторонам, стараясь взглянуть в глаза каждого из сидящих. Ответные взгляды были холодны и бесстрастны.
— Это безумие, полный бред, — залопотал он, — Я же был первый, кто подал сообщение об этом… этих недоразумениях на Венере. Найдите его в Центральном Совете, там стоит мое имя. Стал бы я сообщать в Совет, если бы… С какой целью? Да, вот именно, с какой целью?!
Эванс заерзал на стуле. По тому взгляду, который он бросил в сторону Лакки, Бигмен понял, что разбирательства со своими в присутствии посторонних кажутся Эвансу неприемлемыми.
— Но это, по крайней мере, объясняет попытки доктора Морриса скомпрометировать меня, — все же не остался в стороне Эванс. — Ведь я прибыл со стороны и мог докопаться до истины. И половину, по крайней мере, я раскопал.
— Отрицаю, что делал это, — сказал, тяжело дыша, Моррис. — Все это — сговор против меня, и вы еще горько пожалеете об этом. Я добьюсь правосудия.
— Вы имеете в виду — Суда Совета? — осторожно поинтересовался Лакки. — То есть вы хотите, чтобы ваше дело было рассмотрено на собрании Центрального Совета?
То, о чем упомянул Лакки, представляло собой процедуру, предусмотренную для случаев, когда против Советника выдвигается обвинение в измене Совету и Солнечной Конфедерации. В истории Совета подобных прецедентов еще не было.
При упоминании об этом Моррис, и так уже утративший контроль над собой, обезумел окончательно. Рыча, он вскочил с места и слепо ринулся на Лакки. Тот ловко увернулся, перепрыгнув через подлокотник кресла, и, по ходу дела, успел подать знак Бигмену.
Именно этого дожидался Бигмен. Теперь он исполнит инструкции, данные ему на борту «Хильды» неподалеку от Афродиты.
Его бластер выстрелил, и ионизирующее излучение наполнило помещение запахом озона.
На мгновение все замерли. Моррис, прижатый к полу стулом, не делал попыток выбраться наверх. Бигмен застыл с бластером в вытянутой руке, как небольшая статуя, словно, нажав на курок, он себя немедленно заморозил.
Цель была поражена и теперь являла собой груду обломков.
— Да как же это… — только и сумел сказать первый, к кому вернулась речь, Лу Эванс.
— Что вы натворили? — прошептал Лиман Тернер. Моррис тяжело дышал после своей вспышки и говорить не мог.
— Отличный выстрел, Бигмен, — похвалил Лакки. Бигмен улыбнулся до ушей и театрально продул ствол бластера.
На полу превращенный в кучку осколков лежал компьютер Тернера.
— Мой компьютер! — кричал Тернер все громче. — Идиот! Что ты натворил!
— Только то, что я попросил его сделать, — вежливо заметил Лакки. — Теперь все будет тихо и спокойно.
Он повернулся к Моррису, помог толстячку подняться на ноги и сказал: