Счастливое безвременье
Шрифт:
– А в вашей семье кто-то занимается творчеством?
– Почему ты спрашиваешь?
– не сразу сообразила Аля.
– А как вы попали в дом отдыха творческих работников?
– улыбнулся Тимур.
– Маме дали путевку в профсоюзной организации. Моя мама преподаватель английского языка.
– В консерватории?
– Почему в консерватории. Просто в школе...
– и, подумав, добавила: - Мой папа служит в русском драматическом театре. Я тоже буду актрисой. Я уже играла в некоторых спектаклях вместе с папой.
Дальше они поговорили немного о театрах - драматических и музыкальных. Каждый поведал о своих мечтах, одинаково связанных со сценой. Разговор обоим был интересен,
Перед сном Аля счастливо улыбалась, вспоминая завораживающий взгляд лучистых глаз Тимура, его блестящее на солнце тело во время игры в волейбол, потрясный эскорт в море и его, Тимура, сильную руку, поддерживающую ее под локоть...
"Скрипач, а такие сильные и ...мужские руки... " - мелькнула у нее в сознании непонятная, но очень волнующая мысль.
Взлетел смычок, разбив на брызги солнце,
Струна пропела радостную весть,
Что есть Любовь, и есть на свете Песня,
Рождающая во Вселенной Жизнь!..
Я видела тебя прекрасным принцем,
А ты явился скрипачом ко мне...
И солнцу, морю, небу, птицам
Кричу я радостно: "Вот мой удел!"
– донеслось до нее откуда-то из-за границы сна и яви.
Следующее утро началось дождем. К полудню дождь прекратился, жаркое солнце в считанные минуты высушило все вокруг. Аля с мамой пошли на пляж, постепенно заполнявшийся отдыхающими. На пляж пускали только из дома отдыха по курортным книжкам, так что толпы и посторонних на пляже не было. Галька на берегу была совсем сухой, но море слегка волновалось, так что Аля не рискнула заходить далеко в воду. Она нерешительно топталась у берега по щиколотку в то и дело набегающей белой пене, легко царапающей ноги мелкими камушками и обломками ракушек. Внезапно она спиной ощутила чье-то присутствие и живое тепло. Она оглянулась, позади молча стоял Тимур и смотрел вдаль. Аля посмотрела туда, куда смотрел Тимур, и увидела на горизонте маленький белый парус, исчезающий и выныривающий из темных волн.
– И как им не страшно плавать в шторм?
– тихо спросила она, не оглядываясь.
– В открытом море сейчас спокойнее, там волны меньше, - задумчиво ответил Тимур.
– Я бы не поплыла, - поежившись, сказала Аля.
– А я бы покатался на паруснике. Сейчас намного интереснее, чем в штиль...- размышлял Тимур.
Аля повернулась к Тимуру лицом, посмотрела на него снизу вверх - он был на голову выше ее - и... не нашла, что сказать.
Тимур перевел на нее взгляд, улыбнулся и предложил:
– Попрыгаем через волны?
– Через волны? А как?
– Очень просто. Я буду держать тебя за руки и поднимать над волной, когда она накатит.
Аля с сомнением задумалась, но Тимур уже взял ее за руку и уверенно повел в воду. Они зашли в воду, ему - по пояс, ей - по грудь. Он развернулся правым боком к волнам, взял обеими руками ее за запястья и уверенно приподнял над накатившей волной. Получилось здорово. Аля невольно подпрыгнула, болтая в воде ногами, удерживая себя в вертикальном положении. Ощущение было сказочным, похожим на полет в воде. Не успела Аля прочувствовать первый полет, как за ним последовал второй, третий, четвертый. Волны то подталкивали их ближе к берегу, то сильным течением пытались унести их в море. Но Тимура сбить с ног было непросто. Борьба с волнами, полеты в воде так развеселили молодых людей, что очередная волна неожиданно развернула Тимура спиной к волнам, а Алю спиной к берегу. Теперь Аля только успевала крикнуть: "Волна!" - и Тимур поднимал ее над волной, захлебываясь от брызг, слетающих
– Аля, я тебя чем-то обидел?
Аля и сама не знала, что отвечать. Она не понимала себя, только чувствовала, что они перешли какую-то грань, через которую она еще не готова была переступить.
– Я просто устала, - ответила Аля обычной для любой маленькой и взрослой женщины фразой.
Смена ее настроения была для Тимура абсолютно непостижимой, но вполне привычной, судя по капризам его сестры, к которым он относился с уважительным превосходством почти взрослого мужчины. Потому он не стал настаивать и спокойно поднявшись, пошел на очередной заплыв в открытое море.
Ольга Петрусевна, хитро улыбаясь, спросила:
– Как водичка?
– Теплая, - отмахнулась Аля.
– Мама, пожалуйста, оставь меня в покое.
Мама усмехнулась, но больше вопросов не задавала.
Аля, подстегиваемая непонятным чувством, встала и пошла на соседний, почти полностью залитый водой отсек пляжа, села на каменные ступеньки стены, подпирающей вал железнодорожной насыпи, и стала смотреть на бурные волны, перекатывающие гневно шипящую гальку, которой они не давали покоя. В голове Али звучала мощная музыка из фильма "Последний дюйм" и слова, соответствующие ее состоянию:
"Трещит земля как пустой орех,
Как щепка трещит броня.
А Боба вновь разбирает смех:
"Какое мне дело до вас до всех!
А вам до меня"…
Волны разбивались о берег, галька шуршала, и напряжение стало проходить. Аля почувствовала, что успокаивается. Она посидела еще немного на ступеньках, прислушалась к мягкому, смешливому шороху гальки, потом встала и пошла к маме.
Утром следующего дня солнце лениво пробивалось сквозь плотную пелену туч, и Ольга Петрусевна решила, что для их нежной кожи такое время самое благоприятное для загара. На пляже людей было мало, большинство отдыхающих остались в доме отдыха, где развлекали себя настольным теннисом, баскетболом, чтением книг из великолепной библиотеки. Кто-то слушал "разминочную" игру на рояле любимого всеми композитора, кто-то просто уехал в Сухуми на рынок или побродить по магазинам.
Аля с тоской лежала на деревянном новеньком лежаке и мечтала о Тимуре. Вокруг лежака в гальке валялись ракушки, Аля взяла одну с острым краем и провела по дощечке лежака. Получилась четкая линия. Аля провела вторую линию, и на дощечке образовалось пустое окошечко, которое Аля внезапно решила превратить в картинку. Вообще-то рисовать Аля не умела, и даже однажды в детском садике, когда у нее не получилась морда медведя, она полностью ее замазала коричневой краской и пояснила удивленной воспитательнице, что медведь стоит спиной, поэтому морды и не видно... Но человечки в духе "пляшущих человечков" Конан Дойля у нее получались. Она даже придумала своих, недостающих, человечков, чтобы переписываться... с самой собой.