Счастливое событие
Шрифт:
К тому же я так спешила снова стать стройной, что теперь могла бы попасть на обложку очередного номера Elle, посвященного похудению: округлые ягодицы, подтянутый живот, небольшие груди. Я почти ничего не ела — просто не успевала. Ребенок плакал, и его надо было кормить, но я не могла ходить за покупками, потому что по-прежнему все болело.
В конце концов я забрала малышку из рук свекрови, которая удобно расположилась в гостиной с чашкой кофе и грудой журналов.
— Почитайте-ка вот эту статью! — воскликнула она с видом крайнего изумления. — В Италии одна женщина родила в
Неся на руках задремавшую Леа, я ушла в спальню, чтобы немного полежать вместе с ней, вытянуться на кровати, насладиться совершенно особенным удовольствием — заснуть от усталости. Но два часа спустя я проснулась из-за того, что пришла Эдит, чтобы покормить Леа из бутылочки.
— Эдит! Я же вас просила не давать ей бутылочку, потому что я кормлю ее грудью!
— Но малышка Марта умирает от голода!
— Это я умираю от голода. И потом, я вас умоляю, не называйте ее Марта! Ее зовут Леа.
Свекровь ушла с возмущенным видом, но чуть позже вернулась с яблочным штруделем (от которого поправляются), капустой (которую кормящие женщины не едят, потому что она придает молоку неприятный привкус) и живым карпом, которого она задумала фаршировать, а пока собралась пустить в ванну, чтобы отбить рыбный запах.
— Ну что ж, теперь я на время вас покину, — сказала она. — Я обещала сходить с подругой в ресторан. Вы знаете какой-нибудь приличный ресторан в этом квартале? — добавила она своим пронзительным голосом, который разбудил Леа. — О! Малышка снова плачет! Может быть, у нее болит животик? Если так, я бы очень не советовала кормить ее грудью. Возможно, всему виной ваше молоко.
— Вы думаете?
— Но я же вам говорила, что у вас недостаточно молока — это очевидно!
— Я знаю, Эдит. Мне нужно всего лишь стимулировать лактацию с помощью молокоотсоса.
— Хорошая идея. Завтра, если хотите, я схожу и куплю этот ваш молокосос.
Вечером, когда собиралась искупать Леа, я обнаружила в ванне карпа. Я по-прежнему сидела на краешке ванной, когда вернулся с работы Николя.
— Господи, что ты тут делаешь? — спросил он.
— Смотрю на карпа твоей матери.
— О, она собирается приготовить фаршированного карпа!
— Да. А мне что теперь делать — купать Леа в ванне вместе с ним?
— Но это всего лишь на пару дней! Фаршированный карп моей матери — лучшее блюдо на свете!
— Послушай, — сказала я, — я не хочу, чтобы этот карп здесь оставался! Я не могу на него смотреть! Бедняжка. Забери его отсюда и выпусти в Сену.
— Что? Ни в коем случае! Ты хоть знаешь, как трудно раздобыть в Париже живого карпа?
— Твоя мать, мало того что не купила мне из еды ничего, кроме капусты, и запустила карпа в ванну, еще и тайком кормит Леа из бутылочки. Я думаю, она пытается вынудить меня отказаться от кормления грудью.
— Да у тебя просто паранойя! Твоя мать права — тебе нужно лечиться. И потом, какая неблагодарность! Она пришла тебе помочь, а ты не находишь ничего лучше, чем ее критиковать!
— Она хочет отнять у меня ребенка. Когда я спала, она вытащила его у меня из рук — как в «Ребенке Розмари».
Николя
— Ты прекрасно знаешь, что она — мой самый любимый человек после тебя и Леа. Я не выношу, когда ты ее критикуешь, в то время как она пытается что-то сделать, чтобы нам помочь.
— Помочь тебе — может быть. Но только не мне! И ты хорошо знаешь, что в глубине души она меня не выносит. Твоя мать никогда меня не любила.
— Ну так попробуй обратиться к своей. Посмотрим, сколько времени ты ее выдержишь!
— Это все, что ты можешь мне предложить?
Теперь взгляд Николя был мрачным.
— У тебя депрессия, Барбара. Ты все видишь в черном цвете. Это ужасно — жить с тобой под одной крышей… — Вот так. Он произнес слова, которые опрокинули нас в изнанку любви — в небытие. — Послушай, — сказал Николя, — я думаю, моя мать права… Ты знаешь, она хорошо разбирается в детях. У нее своих четверо. И не сказать, чтобы неудачных, а? Почему ты обязательно хочешь кормить Леа грудью? Оставь это. Сейчас уже никто так не делает.
— Неправда. Есть статистика на этот счет.
— Ты так стремишься попасть в число каких-то пяти процентов?
— Это мой выбор, — сказала я. — И я от него не откажусь.
Отказаться — означало признать правоту его матери. Но я хотела отвоевать обратно свое достоинство и показать Николя, что я не ошибаюсь. Когда речь шла о матери, он становился абсолютно слепым, как будто терял весь свой здоровый скепсис.
Мать. Я бы никогда раньше не подумала, что эта тема может быть такой болезненной для Николя. Между ним и его матерью существовала глубокая, прочная, хотя и невидимая, связь, и даже если я ее не понимала, оставалось только смириться. Однако я страдала, осознавая, что это разделяет нас. Я злилась на Николя и, что еще хуже, презирала его за то, что он настолько предан своей матери и слеп. Ведь мне нужен был мужчина, супруг и отец. Хотелось, чтобы он был самостоятельнее, ответственнее. Прежде мне нравилась в нем независимость, а теперь передо мной оказался маленький мальчик, который хочет доставить маме удовольствие, человечек с эдиповым комплексом, с гордостью демонстрирующий дочь своей матери. Полюбив его как мужчину, я думала, что буду восхищаться им и как отцом, но, к своему величайшему удивлению, обнаружила в нем сына. Из-за этого я испытывала к нему новое, беспокоящее меня чувство — презрение.
19
Забыть обо всем. Снова научиться быть животным. Леа такая загадочная, непредсказуемая: вспыльчивая и веселая, улыбающаяся и печальная, самостоятельная и зависимая, проницательная и примитивная. Она ничего не сознавала и не понимала, насколько прекрасна.
В тот вечер, уложив ее спать, Я рылась в старых номерах Elle, чудом не потерявшихся при переезде. Наконец нашла что искала: из груды остальных номеров с триумфом был извлечен тот, в котором Жюльет Бинош упоминает ассоциацию под названием «Лига кормящих». Обнаружилась еще одна статья, в которой о ней говорит также Инесс де ля Фрессанж. Нужно обязательно узнать координаты этой организации, которая может сделать счастливыми новоиспеченных матерей.