Счастливого бытия, господин Гланье !

Яцек САВАШКЕВИЧ

СЧАСТЛИВОГО БЫТИЯ, ГОСПОДИН ГЛАНЬЕ!

Господин Гланье проскользнул в кабинет и застыл перед столом, за которым высился Координатор.

– Счастливого бытия в Новом Рорке, господин Координатор!
– выкрикнул он.
– Моя фамилия Гланье и, согласно регламенту, два года назад я записался к вам на прием

на сегодняшний день и на теперешний час.

– Счастливого бытия, господин Гланье!
– ответил Координатор.
– В самом деле, для вас у меня назначено. Вот передо мной ваша карточка. Вы обитатель улья тысяча семьсот восемьдесят девятого, верно?

– Точно так, улей тысяча семьсот восемьдесят девять, номер Н 66 921.

– Следовательно, вы живете в наземной части этого улья, на шестьдесят шестом этаже, ячейка девятьсот двадцать первая. И вас не устраивает стандарт?

– Отчасти. На шестьдесят шестом этаже ячейка девятьсот двадцать один расположена глубоко внутри улья. Но я не о том, чтобы перебраться к наружной стенке, прошу вас случайно так не подумать. Я просто был бы рад поменять соседей.

– Понимаю. Соседи, вам кажется, ведут себя слишком шумно.

– Да еще как! Тот, за стенкой справа, невыносимо храпит, а тот, что слева, имеет идиотскую привычку звучно жевать. Старуха, живущая подо мной, чавкает, когда сосет трубку пищепровода, а у той, что сверху, что-то не в порядке с пищеварением, так как у нее постоянно урчит в животе. Тот же тип, с которым соседствует изголовье моей кровати, с утра до ночи шмыгает носом. К счастью, в ногах у меня никаких соседей: там проходит коммуникационный транспортер. Но и без того свихнуться недолго!

– Полагаю, господин Гланье, мы найдем какой-либо выход из этой ситуации. Можно, например, выложить вашу ячейку звукоизолирующими плитками. Но это уменьшит кубатуру вашей ячейки, что, несомненно, несколько затруднит ваше дыхание.

– Но ведь она и без того для меня

тесновата! В этой ячейке я живу с восемнадцати лет, то есть вот уже четырнадцатый год. За это время я увеличил свои размеры как вдоль, так и поперек. Честно говоря, я уже давным-давно не могу позволить себе вытянуть нижние конечности. Это с одной стороны. А с другой, механизм смены положения моего лежака то и дело заедает, а это приводит к тому, что начинаются пролежни. Еще у меня претензии к ремонтникам, так как мой пищепровод подвергся коррозии, и ржавчина портит вкус пищи. Мало того, мундштук на трубке уже сработался и не позволяет мне сосать как следует. О функционировании устройства, собирающего экскременты, я уж не говорю.

– Понимаю. Положение ваше в самом деле прискорбно.

– Думать надо! Стал бы я иначе предпринимать все эти усилия, чтобы добраться до вас, господин Координатор. Не стану уж рассказывать, как я сползал с транспортеров на платформы, а с платформ - на транспортеры, но последние сто метров, пока я доковылял от туннеля до лифта, меня полностью лишили сил.

– Всячески вам сочувствую, господин Гланье. И могу обещать, что все технические неполадки в вашей ячейке будут ликвидированы в течение недели. Что же касается шума и кубатуры жилплощади, то у меня есть для вас готовое предложение. Я предлагаю сравнительно быструю и безболезненную операцию, которая укоротит вас - ну, скажем, на десять сантиметров и незначительно притупит ваш слух. Для современной хирургии это пустяки.

– Я знал! Знал, что к вам стоит обратиться!

– Не о чем говорить. Еще на этой неделе мы улучшим ваши жизненные условия.

– Я вам премного обязан. И до конца жизни сохраню вас в благодарной памяти.

– А значит, уши кверху и счастливого бытия, господин Гланье!

– Счастливого бытия, господин Координатор!