Счастливого Рождества, Тони!
Шрифт:
— Я оплакиваю не любимого мужа, Тони, а друга… рядом с которым прожила много лет… Марк не заслуживал такой страшной смерти…
Мы еще долго говорили обо всем и ни о чем, а потом мне настало время прощаться и ехать к Лафрамбуазу.
— Вам и в самом деле нужно идти, Тони? Это так необходимо?
— Да…
— Я боюсь оставаться одна… Но уже завтра вечером вы обязательно придете, правда?
— Обещаю вам.
— Невеселое получится Рождество…
— Пускай! Для меня главное — провести его с вами!
— Спасибо, Тони… От всего сердца благодарю вас.
Первым
— Очень трудно пришлось, Тони?
Я молча пожал плечами, а Сальваньяк встал и дружески хлопнул меня по спине.
— Инспектор мне уже все рассказал… Да, как ни кинь, а мерзко выходит… Надеюсь, однако, вы не забыли, что я вас предостерегал?
— Знаю-знаю! Все меня дружно предостерегали! Все наперебой говорили о ней гадости! И, очень может быть, с полным на то основанием… Только что это меняет, а?
— Ничего… — буркнул Иеремия. — А теперь нам пора заглянуть в «Кольцо Сатурна» и попробовать тамошнее виски.
Мне так же хотелось туда ехать, как повеситься.
Девица в гардеробе, очевидно по нашим лицам поняв, что мы пришли сюда отнюдь не развлекаться, не стала ни любезничать, ни задерживать нас дольше обычного. Метрдотель, судя по всему, пришел к точно такому же выводу, поэтому он выбрал самый неудобный столик и сразу исчез, не поинтересовавшись заказом.
— Мы, видать, не самые желанные гости в этом заведении, как по-вашему? — заметил Лафрамбуаз.
Сальваньяк улыбнулся:
— Боюсь, что так оно и есть.
— Что ж, как-нибудь переживем!
В конце концов какой-то официант все-таки снизошел до переговоров и даже принес заказанное виски. Пригласивший нас Лафрамбуаз, услыхав, во что это ему обойдется, невольно вздрогнул и, по обыкновению, процитировал Библию:
— «Горе тому, кто жаждет неправедных приобретений для дома своего, чтобы устроить гнездо свое на высоте и тем обезопасить себя от руки несчастья!» [14] — так говорил пророк Аввакум…
14
Авв. 2.9.
— Надо полагать, ваш приятель?
Шутка Сальваньяка немного разморозила атмосферу. Потом на сцену вышла Линда Дил, и мы на время отвлеклись от разговоров. Слушая певицу, я вспоминал о нашей короткой встрече возле кабаре и о мелькнувшем в ее глазах страхе. Вот уж с кем мне непременно надо потолковать по душам!
Как только Линда покинула сцену, я проскользнул следом, за кулисы. Увидев в зеркало, кто стоит на пороге, девушка не могла скрыть исказившего ее черты ужаса.
— Чего вы от меня хотите? — резко обернувшись, бросила мисс Дил. — Видела я в зале вашу троицу! Какую гадость вы опять замышляете против Фреда?
— Всего-навсего пытаемся узнать правду об исчезновении Марка Гажана.
— Не там ищете!
— Не уверен, красавица, тем более что, представьте себе, мы его уже нашли!
— Ну да?
— Да!
— И
— В лесу, спит себе там, где убийца вырыл могилу.
— Убийца?
— Да, поскольку, если уж вас интересуют подробности, сначала несчастному инженеру позаботились разнести голову.
Мисс Дил бессильно упала на стул.
— Это не Фред!
— Откуда вы знаете?
— Знаю, и все тут!
— Не очень-то убедительное доказательство, а?
Казалось, Линда готова броситься на меня с кулаками.
— Ну скажите наконец, за что вы так упорно преследуете Фреда?
— Только за то, что тело Марка Гажана обнаружено на его участке в Кап-Фэррэ.
— Умоляю вас, поверьте, вы ошиблись! — немного поколебавшись, быстро проговорила мисс Дил.
— Так докажите это!
— Не здесь… лучше приходите завтра в одиннадцать утра ко мне домой… Адрес — улица Монсле, дом сто тридцать семь, четвертый этаж…
— Прекрасно, ничего не имею против.
Внезапно глаза певицы округлились от страха. Я обернулся: в дверях стоял Сужаль. Слышал ли он наш разговор? Я был почти уверен, что да.
— Вот как, месье Лиссей, вы тоже интересуетесь моей «звездой»?
— Ты ошибаешься, Фред! — воскликнула мисс Дил.
— Помолчи! Лучше б петь научилась, чем заигрывать с фараонами!
Я решил, что пора и мне вставить слово.
— Как бы фараону не пришлось поучить вас вежливому обращению с дамами, Сужаль!
Он шагнул навстречу:
— Когда-нибудь я по-настоящему изукрашу вам физиономию!
— Тогда советую поторопиться, ибо я всерьез опасаюсь, что скоро вы навсегда лишитесь подобного удовольствия!
Как ни странно, он умудрился взять себя в руки.
— Послушайте, Лиссей, можете сколько угодно волочиться за Линдой — мне плевать, но я не потерплю, чтобы вы с утра до ночи таскались за мной с единственной целью позлить!
— Вовсе не за этим, Сужаль!
— Тогда чего ради?
— Я все еще не теряю надежды услышать от вас чистосердечное признание.
И я вышел из артистической уборной, прежде чем хозяин кабаре нашелся с ответом.
На лицах моих спутников читалось неприкрытое любопытство, наверное, оба немало поломали голову, раздумывая, куда и зачем я столь стремительно исчез. Я рассказал о разговоре с Линдой и объяснил, чего от него жду. Девушка, по-видимому, искренне убеждена, что своими признаниями может полностью обелить возлюбленного, а стало быть, постарается выложить все, что о нем знает, — уж в этом-то я не сомневался. Беспокоило меня одно — слышал ли Сужаль конец нашего разговора? Понял ли он, что Линда назначила мне свидание? К несчастью, я совершенно не представлял, каким образом это можно выяснить. Но Сальваньяк возразил, что существует вполне надежный способ проверить реакцию Сужаля. Раз мы договорились на одиннадцать, они с Лафрамбуазом могли бы подежурить на улице Монсле с десяти и понаблюдать, кто входит в дом. Если Сужаль в курсе, то, как пить дать, прибежит туда пораньше, понимая, что при нем девушка ничего не скажет, да и впредь воздержится от каких бы то ни было откровений.