Счастливые люди читают книжки и пьют кофе
Шрифт:
Я сделала несколько осторожных шагов. Приложила ухо к двери, прислушалась и только потом открыла ее. В коридоре царила тишина. Возможно, я смогу потихоньку сбежать, и Эдвард меня не заметит. Я на цыпочках подходила к лестнице, стараясь как можно меньше шуметь. Вдруг я услышала покашливание и застыла на месте. За мной стоял Эдвард. Я сделала глубокий вдох, перед тем как повернуться к нему. Он оглядел меня с ног до головы, лицо его оставалось непроницаемым. В этот момент я осознала, что на мне лишь его сорочка. Я потянула ее книзу, пытаясь прикрыть ноги.
— Твоя одежда
— Это где?
— Вторая дверь в глубине коридора, и не заходи в соседнюю комнату.
Он сбежал по лестнице так быстро, что я не успела ничего ответить. Он пробудил мое любопытство, запретив заглядывать в одну из комнат. Но я не рискнула поддаться искушению и направилась за одеждой. Типичная ванная закоренелого холостяка, подумала я, открыв дверь. Скомканные полотенца, гель для душа, зубная щетка и зеркало, в котором мало что разглядишь. Мои вещи, развешанные на полотенцесушителе, были сухими. Я с облегчением сняла с себя Эдвардову рубашку. Держа ее в руках, я озиралась, не зная, что с ней делать. Потом заметила корзину для грязного белья. Я уже спала в его постели, поэтому его вчерашние трусы меня не испугают. Тут я заметила вешалку и решила ею воспользоваться.
Я автоматически ополоснула лицо водой, от этого мне стало гораздо лучше, даже показалось, что я теперь хорошо соображаю. Я вытерлась рукавом толстовки и почувствовала, что готова к встрече с Эдвардом, а может, и к ответам на его вопросы.
В дверях гостиной я переминалась с ноги на ногу. Подбежал рысцой Постмен Пэт и потерся о мои ноги. Я погладила пса, чтобы оттянуть разговор с его хозяином, который стоял ко мне спиной за кухонной стойкой.
— Налить кофе? — резко спросил он.
— Да, — ответила я, подходя к нему.
— Есть хочешь?
— Поем позже, вполне достаточно кофе.
Он наполнил тарелку и поставил ее на стойку. От запаха яичницы у меня потекли слюнки. Я бросила на тарелку подозрительный взгляд.
— Садись и ешь.
Я не раздумывая подчинилась. Во-первых, я умирала с голоду, во-вторых, его тон не располагал к возражениям. Эдвард всматривался в меня, стоя с чашкой в руках и сигаретой в зубах. Я поднесла вилку ко рту и широко раскрыла глаза. Пусть он не слишком любезен, но его яичница — шедевр кулинарного искусства. Время от времени я поднимала глаза над тарелкой. Ни угадать, о чем он думает, ни выдержать его взгляд у меня не получалось. Тогда я принялась рассматривать окружающую обстановку. Единственно возможный вывод: Эдвард разгильдяй. В гостиной царил полный бардак. Повсюду разбросаны журналы, книги, фотоаппаратура, кучи одежды, пепельницы, полные окурков. Рядом с моей чашкой приземлилась сигаретная пачка, и я повернула голову к хозяину.
— Тебе до смерти хочется курить, — сказал он.
— Спасибо.
Я встала с табурета, закурила и направилась к большому окну:
— Эдвард, я должна тебе объяснить, что произошло вчера.
— Ты ничего не должна, я бы помог в такой ситуации любому.
— Вопреки тому, что ты, наверное, думаешь, я не привыкла устраивать подобные спектакли. Хочу, чтобы ты это понял.
— Плевать мне на
Он направился к входной двери и распахнул ее. Этот грубиян выгонял меня. Я в последний раз погладила пса, который от меня не отходил. Потом прошла мимо его хозяина и вышла на крыльцо. Остановилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Как можно быть таким жестоким?!
— До свидания, — небрежно бросил он.
— Если тебе что-то понадобится, обращайся.
— Мне ничего не нужно.
Он захлопнул дверь у меня перед носом. Я долго стояла на крыльце. Ну и урод!
Чтобы привести дом в порядок, мне пришлось сделать генеральную уборку. Место действия не имеет значения — последствия пьянки и похмелье всюду одинаковы.
Феликс в который раз прекрасно выступил в роли психотерапевта, часами выслушивая по телефону мои жалобы. Я только что пережила очередной кризис, но все еще оставалась на ногах. И собиралась предпринять новую попытку излечения.
Я раздумывала, с какого бока к этому подступиться, когда раздался стук в дверь. С удивлением увидела на пороге соседа. Боги были не на моей стороне. Я не встречалась с ним с тех пор, как покинула его дом неделей раньше, и отнюдь не скучала по нему.
— Здравствуй, — сухо сказал он.
— Здравствуй, Эдвард.
— Мне придется все же обратиться к тебе с просьбой. Можно оставить у тебя мою собаку?
— А разве обычно ты его не оставляешь Эбби и Джеку?
— Не могу их просить — слишком надолго уезжаю.
— Что значит надолго?
— На две недели, а то и больше.
— Когда я должна его забрать?
— Сейчас.
Нахальства ему не занимать. Он даже не выключил двигатель своей машины, чтоб уж наверняка приставить мне нож к горлу. Поскольку я замешкалась с ответом, он криво усмехнулся и сказал:
— Ладно, проехали.
— Извини, но мне все-таки нужно подумать, если ты не против?
— Подумать? Чтобы взять на несколько дней собаку?
— Ты так любезно попросил… Хорошо, приводи его.
Он открыл заднюю дверцу своего внедорожника, и оттуда выскочил Постмен Пэт. Гораздо более дружелюбный, чем его хозяин. Он с такой радостью кинулся ко мне, что я даже улыбнулась.
— Ну, я поехал, — сказал Эдвард.
Он сел за руль.
— Погоди, он без поводка?
— Поводок не нужен: свистни, и он прибежит.
— Это все?
Эдвард захлопнул дверцу и сразу рванул с места. Урод он и есть урод. К тому же у него появилась мерзкая привычка постоянно хлопать дверью у меня перед носом.
И вот уже три недели я работаю собачьей нянькой. Три недели. Эдварду на меня наплевать. Но пес оказался очень славным — в данную минуту он мой лучший друг. Да и вообще мой единственный друг в этом медвежьем углу. Он повсюду следует за мной, спит вместе со мной. Когда я начинаю с ним разговаривать, мне становится как-то не по себе. В кого я превращаюсь? Ни дать ни взять бабулька и ее любимый песик. Даже если этот песик выглядит как нечто среднее между медведем и ослом. Такая вот невообразимая помесь.