Счастливые

Третьякова Наталья Валерьевна

– Доброе утро, милая. Ты такая сегодня необыкновенная, - улыбнулся, смущаясь, Марат.

О-о-о, чего бы я только не отдала за одну его улыбку. Марат улыбнулся мне, и эта улыбка растопила во мне все сомнения. Я в ответ тоже счастливо растянула свои губы.

– Привет, я очень рада видеть тебя. Поехали? А-то совсем засмущаюсь, - покраснев, ответила я.

Марат завел автомобиль и стал медленно выводить его из снежного плена. За ночь сугробов намело достаточно, и только узкая колея, заботливо расчищенная дворником, позволяла выехать машине вдоль длинного дома.

Я слегка поглядывала на Марата, любуясь его правильным

профилем, чистым высоким лбом, слегка вьющимися волосами. Я изучала его и до сих пор не могла поверить, что все это – не сон. Я незримо таяла от тепла, которое заполняло мое сердце и душу. И чувствовала себя абсолютно счастливой. Настолько, что, казалось не хватит целой Вселенной, чтобы заполнить ее тем чувством, которым была переполнена каждая клеточка моего организма. Мне не надо было ничего: ни поцелуев, ни прикосновений, лишь понимание того, что есть на этой Земле Человек, который заменяет мне все.

Ты, Алечка, можешь со мной поспорить, будешь уверять, что это – самое большое помешательство. И я даже соглашусь с тобой в такой оценке. Словами не передать, что я испытывала к Марату – простому, смертному человеку. Но я скрадывала в себе то, что рвалось наружу. Я боялась испугать мужчину силой своего чувства. Никогда нельзя показывать мужчине, что целиком и полностью принадлежишь ему. У него тогда пропадает инстинкт охотника. Ему не интересно то, что легко дается ему в руку. Мужчине нужно самому добиваться, жить в сомнении и ревности, только тогда он может долго сохранять интерес к любимой им женщине. Опять-таки, это моя точка зрения, с которой можно поспорить. Ну что же? Я готова вступить в полемику с оппонентом.

– Слушаю тебя, и удивляюсь, - сказала Аля. – Для меня все то, о чем ты говоришь – как небо и земля. Я до сих пор не понимаю таких возвышенных чувств. Но, видимо, несмотря на то, что была такая тяга и привязанность двух сердец, что-то должно было произойти сверхъестественное, что разлучило вас, ведь сейчас вы с Маратом не вместе? Что? Почему ты позволила себе отпустить любимого от себя?

– Ты верно подобрала слово, Алечка, «отпустить». . . Да, наверное, это так, но погоди немного, и ты все узнаешь.

– Я внимательно слежу за нитью этой удивительной истории.

– Знаю, подруга. Так вот, слушай дальше.

Марат довез меня до офиса. Из машины выходить не стал, так как я сама попросила его об этом. Но отказать себе в удовольствии – поцеловать меня в щеку – Марат не смог. Я шепнула ему в ответ на ухо, пожелав ему самого удачного дня, и выпорхнула из салона. Спиной чувствовала, как он провожает меня взглядом. Казалось, что у меня выросли за спиной два незримых крыла, а в ногах была такая легкость, что я совершенно не чувствовала земного притяжения. Я парила, освещенная счастьем и радужными эмоциями. Сама понимаешь, Аля, что работалось мне через пень-колоду: я витала в облаках. На губах блуждала улыбка, а в памяти всплывал образ любимого, его глаза, губы, руки, все то, что я обожала. Душа содрогалась от трепета, волны блаженства разливались незримыми теплыми нитями по телу. Я не могла дождаться того момента, когда снова увижусь с Маратом, когда снова услышу звук его чарующего голоса. Одним словом, я просто пропала. Понимала умом, что нельзя так реагировать на мужчину своей мечты, но ничего не смогла с этим поделать.

Вечером, когда до конца рабочего дня оставалось полчаса, в дверь моего кабинета слегка постучали, потом дверь приоткрылась,

и в щели показался букет кремовых роз.

Сердце мое ухнуло в пятки. Мне так давно не дарили цветы, что этот невинный поступок Марата для меня явился целым событием. Я пошла ему навстречу, взяла букет дрожащими руками и спрятала свое пылающее лицо в душистых, упругих лепестках. Невольная слеза капнула на одну из роз. Скатилась соленой росинкой в сердцевину цветка.

С трудом я подняла свой взгляд, в котором отразились все мои чувства, нахлынувшие на меня в тот самый момент.

– Спасибо, - выдавила я из себя. – Я растрогана до глубины души. Никогда не могла подумать, что цветы, подаренные дорогим человеком, могут так много значить.

Потом, немного помолчав, добавила:

– Можно, я оставлю букет в кабинете? Завтра на рабочем месте розы своим ароматом и видом будут напоминать о тебе.

– Конечно, Ниночка, поступай, как считаешь нужным. Мне будет очень приятно, если в этих цветах я буду незримо присутствовать рядом с тобой, - ответил, улыбнувшись, он.

– О-о-о, Марат! Даже и без такого подарка ты все равно всегда живешь в моем сердце. Ладно, я сейчас вернусь. Схожу за вазой. Одну минутку, я живо.

Я убежала на кухню, чтобы прийти в себя. Щеки мои полыхали, а ресницы были влажны от слез радости. Я достала с полки высокую вазу, налила в нее теплой воды и добавила ложку сахара, чтобы мои розы простояли как можно дольше. С вазой я вернулась в кабинет.

Марат стоял у окна и смотрел сквозь стекло на снежинки, которые искрились в свете фонаря, совершая свой феерический танец под дуновением холодного ветра, ложились на землю, обильно покрывая ее пушистым, мягким одеялом. Все в природе дышало чистотой и негой.

– Вечер какой волшебный. . . И душа требует сказки. . . Знаешь, Нина, - сказал Марат, не поворачиваясь от стекла, - я ровно сутки, как начал жить: чувствовать, радоваться и удивляться. Я думал, что все в душе спалено болью и горечью, что уже не будет ничего, кроме непроходящей тоски, но, оказывается, живо сердце, отогревается душа. Я начинаю верить, что не всё еще потеряно в этом мире.

Я подошла к любимому. Уткнулась лбом в его спину и замерла. Каждое его слово легло каплей бальзама на мое кровоточащее сердце, которое любило так, как никогда в жизни. Нет, я не гордилась собой. Я просто тихо радовалась, что человек снова стал жить и чувствовать, и моя заслуга в этом не была столь велика. Просто, так было суждено, и кому-то там, на небе, захотелось, чтобы в этих четырех стенах двое, живущих на земле, смогли понять и потянуться душами друг к другу. Мы стояли так долго, слушая биение сердец, и чувствуя легкое дыхание друг друга. В молчании тоже была своя тайна, свое очарование. Слова уже просто были не нужны.

Потом я отодвинулась от Марата, с особой нежностью поставила розы в вазу, пальчиками провела по упругим бутонам, как будто целуя их, а Марат любовался моими манипуляциями, радовался тому, с какой признательностью и искренним счастьем в глазах я отнеслась к его подарку.

Мы потушили свет, вышли в коридор, закрыв за собой дверь. Марат помог мне надеть шубку. На улице нас встретил своим ледяным дыханием январский мороз. Подставляя счастливые лица под искрящиеся снежинки, которые густо ложились на волосы, ресницы, капельками оставались на коже, мы, СЧАСТЛИВЫЕ, добрались до машины, сиротливо ожидавшей нас во внутреннем дворе.