Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
Она надела черные колготы и черное белье. Юбка и кардиган от Гуччи. Самое то. Блузка кроваво-розового цвета, в безумном стиле Скьяпарелли. Кажется, она ни разу не надевала ее, не было повода. Теперь повод есть.
Позвонила Оксане.
– Ты где, подруга?
Судя по громкой музыке и смеху, та явно не скучала дома.
– В «Испанском дворике». А что?
– Я сейчас приеду.
– Ого-го! – расхохоталась Оксана. – Давно пора так!
Набрала вызов такси.
– Алло, мне машину на сейчас!
Она
– Куда едем?
– Поехали в «Испанский дворик». На Магистральном, знаете?..
Лис поджидал за парковкой, под фонарем. Его ночной кошмар. Человек, которого он боялся до дрожи в коленях. Может, оттого, что он когда-то избил его, как собаку, может, потому, что сломал его внутренний стержень. Может, еще проще: он в любой момент мог упрятать его в тюрьму или огласить бумаги, за которые «углы» порвут его на куски. Да и не только «углы»…
– Где пушка? – без предисловий сказал Лис и привычно ощупал его с головы до ног. – Где «ТТ»?
– Какая пушка?
– Из которой ты в Каскета стрелял.
– В какого Каскета?
– В того, который уже троих замочил. У них тоже «ТТ» был, он на них подумал…
Лис взмахнул ладонью. Напряженный, как струна, Шкет неловко отпрянул назад – поздно. Но Лис и не думал его бить. Он взял его за ухо и притянул к себе.
– Ты что, плохо слышишь? Я ведь тебе ухо не совсем отбил тогда. Чего переспрашиваешь?
– Отвали! – он рванулся. Но ничего не вышло. Стоящие на парковке машины перевернулись, будто кульбит сделали.
Шкет лежал на асфальте, распластанный, как лягушка под автомобильным скатом. Лежал, как тогда, три года назад, в допросном кабинете СИЗО… Как месяц назад во дворе за «Кружкой». Он, главарь волчьей стаи! Снова и снова его вбивают в говно, как нарочно, как в насмешку, раз за разом…
Бешенство переполняло его, не давало вздохнуть. Или что-то другое не давало. Нога Лиса на груди, например.
– Помнишь, что я тебе тогда сказал? Живи как хочешь, но при этом помни, что в твоей жизни главное. Так?
Шкет не мог дышать. Тем более не мог говорить. И все-таки услышал собственный голос, жалкий и задушенный:
– Так!..
– Что в твоей жизни главное, Шкет?
Главное – выковырять твои глаза еще до того, как ты сдохнешь, проклятый мент. Чтобы скормить их тебе. Главное – ржать погромче, когда ты будешь отдавать концы, извиваясь, как ящерица, под моим башмаком…
Но вместо этого Шкет прохрипел:
– Главное – это ты… Вы…
– Правильно. А почему?
– Потому что…
Шкет знал почему. Отлично знал. Но назвать,
– За яйца держите потому что… – пробормотал он еле слышно.
– О! Верно! – одобрил Лис. – И оторву, если надо. Значит, все ты слышишь, Шкет, все понимаешь… Тогда почему, объясни, опять косяки порешь?!
– Ну, а чего? – заныл Шкет. – Сидим, развлекаемся, как можем… Эти овцы сами виноваты, я их…
Удар ногой в бок.
– Меня овцы не интересуют! – Горячее дыхание Лиса обжигало его лицо.
– Говори, гаденыш, где пушка? И кто тебя нанял?! Хотя я и так скажу: Антон! Так?! Колись, дерьмо собачье!
– …мотылек.
Она уловила только конец фразы. Исключительно затасканной фразы, явно позаимствованной из любовного сериала. Или из инструкции в интернете – «10 способов снять девушку». Повернувшись к собеседнику, она уточнила на всякий случай:
– Мотылек?
– Именно мотылек, – с готовностью подтвердил молодой человек. – Впервые вижу мотылька, который пьет виски вместо нектара.
– Терпеть не могу виски, – призналась она. – Пью из чистого упрямства. Дома обыскала весь мужнин бар – ничего, только виски и водка…
– Муж, наверное, серьезный бизнесмен, при деньгах, правда, постарше, но зато любит и балует, – предположил молодой человек.
– Только не бизнесмен. Но очень серьезный и постарше. А что любит… Любит, наверное. Но сейчас взял и ушел из дому…
Ребенок почувствовала, что сейчас расплачется. И тут же теплая ладонь легла на ее талию, скользнула вверх и вниз, словно проверяла, все ли на месте, все ли такое же молодое и упругое на ощупь, как оно выглядит снаружи. Все было на месте, молодое и упругое.
Оксана с двумя незнакомыми девушками и какими-то парнями плавали в тумане, хохотали, наблюдали за ней и показывали большие пальцы: дескать, классный мэн, цепляй его на кукан!
– Неужели ушел от такой девушки? – произнес он над самым ее ухом, так что она почувствовала запах табака и пряной влаги, которой пахнут все выпившие мужчины. – К другой?
– Хуже. На работу!
Она вздохнула и посмотрела на стакан. Пить почему-то больше не хотелось, последний глоток дался ей с трудом. Это ее расстраивало.
– Значит, в ночную смену, – сказал он. – Бывает.
Он замолчал, сосредоточенно поглаживая ее поясницу, потом рука задумчиво скользнула по ягодицам и замерла.
Здесь были еще какие-то люди, правда, немного. Звучала музыка, сверкало стекло, бармен разговаривал по телефону, тряся в свободной руке шейкер. Только все это было фоном, ничего не значащим фоном. Вот в зал вошел новый посетитель, огляделся по сторонам, повернувшись на каблуках. Седеющая шевелюра, зачесанная со лба назад, классический стареющий бабник в допотопном костюме…