Шрифт:
@importknig
Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".
Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.
Адриан Картон де Виарт “Счастливый Одиссей”
Оглавление
Предисловие
Глава 1.
Глава 2. Некоторые стычки Бурской войны
Глава 3. Привет
Глава 4. Борьба с безумным муллой
Глава 5. Кавалерист теряет шпоры
Глава 6. Пашендейл и парк Лейн
Глава 7. Глава британской военной миссии в Польше
Глава 8. Пять одновременных войн
Глава 9. Польская политика
Глава 10. Мне дана земля
Глава 11. Спортивный рай
Глава 12. Буря разразилась
Глава 13. Несчастный норвежец
Глава 14. Итальянский заключенный
Глава 15. Тюремная жизнь
Глава 16. Планы побега
Глава 17. Крылья голубя
Глава 18. Черчилль посылает меня в Китай
Глава 19. Китайское Чаривари
Глава 20. Конец всего
Глава 21. И в постель
Предисловие
На протяжении нескольких лет мои друзья предлагали мне написать историю моей жизни. Я всегда отвечал: "Боже упаси!". Они полагали, что у меня должна быть насыщенная приключениями жизнь. Я же считаю, что она состояла из одних злоключений. То, что мне удалось их пережить, для меня, безусловно, самое интересное. Однако неприятный несчастный случай, произошедший во время моего отъезда из Китая, из-за которого мне пришлось много месяцев провести в постели, и ощущение, что я могу больше никогда не ходить, заставили меня вспомнить эти годы и попытаться записать то, что я о них помню. Поскольку я никогда не вел дневник, возможны хронологические ошибки, за которые я заранее приношу извинения. Это просто воспоминания о счастливой жизни; они не претендуют на роль военной или политической истории. Некоторое время назад я был немало позабавлен, прочитав в "Панче", что, судя по количеству публикуемых военных мемуаров, генералы готовы продавать свои жизни в мирное время так же дорого, как и на войне. Помимо этого побуждения, я думаю, это произошло благодаря тем строкам Линдси Гордона, которые мне всегда импонировали:
Кто из этих поэтов?
Где-то поет тот или иной человек,
Что венец печали
Вспоминает более счастливые вещи.
Что за венец печали
Может быть, я не знаю, но это мне известно,
Это облегчает годы, которые уже прошли.
Иногда я думаю о том, что
Глава 1. Бельгия, Англия, Оксфорд
Детство, в котором менялась обстановка и смешивалась национальность, возможно, объясняет мою полезную способность пускать корни, где бы я ни оказался. Я родился в Брюсселе, бельгиец, сын преуспевающего юриста, с ирландской бабушкой, в жилах которой текла небольшая доля британской крови. Моя мокрая няня с ее огромными накрахмаленными нитками, должно быть, заслонила мне видение всего остального, потому что я ничего не помню о своих младенческих днях. Мое первое настоящее воспоминание - это Александрия, куда родители отвезли меня, когда мне было три года, и я до сих пор вижу яростные пожары, вздымающиеся в небо в знак предупреждения о страшной угрозе - холере. Затем мы приехали в Англию, и у меня остались смутные воспоминания о дремучей сельской местности Суррея, где я превратилась в английского ребенка, научилась говорить по-французски с хорошим британским акцентом и, наконец, побудила родителей сменить плиссированную юбку и большую матросскую шляпу на что-то более мужественное.
Когда мне было шесть лет, я потерял мать, и отец решил уехать из Европы, перебраться в Каир и заняться международной юридической практикой. Сестра отца и ее семья приехали, чтобы присматривать за нами, и следили за тем, чтобы мой французский акцент улучшился.
Внезапно весь мой кругозор изменился, потому что в 1888 году мой отец встретил и женился на англичанке, которая путешествовала за границей в качестве компаньонки турецкой принцессы. На мой юношеский взгляд, она была очень красива, но полна строгих идей, подчеркнутых сильной волей и буйным нравом. Дом моего отца был очищен от всех посторонних связей, и я получил прерогативу английского ребенка, немного драгоценной свободы и поощрение в том, что должно было стать моей первой и прочной любовью, - спорте.
Изначально мне дали ослика для верховой езды, обычно обвешанного прислугой, но теперь я стал обладателем пони, пони для поло, идеального на мой взгляд, если не считать живого и ужасного позора в виде крысиного хвоста. Местный фотограф, должно быть, был человеком редкого понимания, потому что, когда он пришел сфотографировать меня верхом на моем коне, он почувствовал мой стыд и предусмотрительно украсил моего пони импровизированным хвостом.
Еще один подарок положил начало моей спортивной карьере. Это было небольшое казнозарядное ружье "Флоберт", и с его помощью я донимал несчастного египетского воробья.
К тому времени я уже владел тремя языками - французским, английским и арабским, - и когда появилась итальянская гувернантка, чтобы заставить меня учить итальянский, я решил, что это чересчур, и взбунтовался. Наша неприязнь была взаимной, ее авторитет - сомнительным, а ее правление - недолгим! Затем меня отправили в дневную школу, которой руководили французские священники, запомнившуюся только тем, что мне разрешили каждый день ездить туда на своем зарядном устройстве.
В Египте тех времен шансы ребенка на выживание были очень малы, а борьба с болезнями велась постоянно. Я постоянно болел, и в конце концов мне пришлось оставить дневную школу и отдать ее в руки неумелого репетитора.
Лето принесло мне еще больше свободы, потому что отец снял дом в Рамлехе, на берегу моря недалеко от Александрии, где моя мачеха проявила себя как вдохновенный инструктор по плаванию, просто бросив меня в воду.
Остальные воспоминания о моем детстве можно свести к миниатюрному гимнастическому залу, построенному в саду для физических упражнений, неуемной мании ловить лягушек, любви к театральным представлениям и всему военному. Это была слишком одинокая и формальная жизнь, чтобы быть по-настоящему счастливой, и я ничего не знала о детских садах, пухлых добрых нянях и тостах с маслом к чаю.