Имена Восьми Отважных, вышедших на Лобное место 26 августа 1968 года с протестными плакатами против оккупации Чехословакии: Лариса Богораз, Наталья Горбаневская с ребенком, Вадим Делоне, Владимир Файнберг, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов, Татьяна Баева, Константин Бабицкий. Все они давно полностью реабилитированы.
Ян Палах – пражский студент, покончивший с собой самосожжением в знак протеста против оккупации.
Самоубийство советского танкиста в Моравии было далеко не единственным.
Не надо бояться народа
Не надо бояться народа,когда он за правду встает,а если он не без урода,он все же родимый народ.Но надо быть мудрым народуи в злобу не впасть потому,чтоб вновь не довериться сброду,примазавшемуся к нему.Свобода – опасная краля.Повертит хвостом, и где след?И так уже сколько укралиИз рук у народа побед.23 декабря 2012
Валерия Новодворская
(воспоминание о площади Маяковского 1987 года)
Над
ней смеются все почти в России,упражняясь в матерке,но все-таки трехцветный флаг впервыея видел в ее слабенькой руке.Поэт, воспевший паспорт молоткастый,ты слышал там, на Маяковке, смехнад женщиной очкастой и щекастойи хруст древка на обозренье всех?Флаг вырывали с наслажденьем, хряском.Надеюсь я, что ни один мой сынне будет белым и не будет красным,а просто человек и гражданин.2011
Мне бы…
Мне бы летать во все разные небы —их в мире не меньше, чем есть человечеств у нас.Я из человеков, а значит, из инков, ацтеков и греков.Я из атлантидцев-провидцев, но космос держу про запас.А мне бы соединить в ариаднины нити все Webы,чтоб разум не превратился из мудреца в подлеца,чтоб кисть, и лира, и Cellоне потеряли человеческого лица.Мне бы — лицеискателем быть на базарах Сибири, Аддис-Абебы,где красота сокрыта в шрамах, в морщинах судеб.В наш век межгалактийных рейсов,что стоят фейсбуки без человеческих фейсов,когда вместо лиц – штамповка, сплошной лицевой ширпотреб?Мне бы попробовать в мире все хлебы,пригубить все губы и вина, все звезды бы взять на зубок.К приходу волхвов – не волков аккуратно почистить все хлевы,и теплую руку пожать, человеку по имени Бог.27 нoября
Люсины раненые
Памяти Е. Боннэр
Видно, всем твоим раненым силы ты все отдала,подсчитать всех, кого ты спасла, не берусь.Не успела спасти лишь Багрицкого Всеволода,называвшего даже не Люсей тебя, — просто: «Люсь».На плечах твоих раненые не охали,а пытались сквозь зубы шутить — хоть с кровцой,и потом поправлялись, кирзовками в латках по Пруссии грохали,у Рейхстага снимались на память с притворной ленцой.А кого вы все вместе спасли на плечах — не эпоху ли?Спели в будущем вам Окуджава и Галич, Высоцкий и Цой.Вы не шейте надеждам пока преждевременных саванов.Не подходит им эта одежда и этот фасон.Самый-самый застенчивый воин в истории, Сахаров,медсестрой фронтовой, как спаситель, спасен.Есть у совести русской спасители от умирания.Человек еще не наступившего дняоказался последним подобранным Люсиным раненым,тем, кого она вынесла из-под огня.19 июня 2011
Дилемма Маркса
Забыт был Маркс неаккуратненько,сам перестал марксистом быть,в объятьях «зэковского» ватникауспев провинности отбыть.Стал Маркс с надеждой делать выкладки,когда цунамскою волной«Позор капитализму!» выкликивновь сотрясли весь шар земной,Маркс, на чапаевские выходкиготов, чуть не вскричал: «За мной!»Но разум был еще вселенский.Маркс ощутил, как боль в боку,что вдруг исчезнет штрудель венскийк божественному кофейку.И кто тогда сумеет выместивесь мусор с буйных площадейв осознанной необходимости,где нет сознательных людей?Не разберешь, что кому надо,Лишь ясно – все передрались.Весь шар земной – он коммуналка,где «изм» живой – лишь вандализм.И в «Бобби», мирного, примерного,еще пока безревольверного,решил преобразиться Маркс —новейший укротитель масс.Утихомирить всех старается,оправдывая свой паек,вкушая между демонстрациямисвой аппетитный кофеек.Но, впрочем, судя по всем признакам,как собран он и деловит,кто знает — может, с прежним призракомпартнерство он возобновит.16 октября
Богдан и Лариса
Начинающий Ступка в чупрынной лихой головечуть не с детства, наверное, выносилтайный замысел, а не вымысел, —стать украинским Лоуренсом Оливье.Тот в искусстве велик, кто велик и в любви.Он,
устав от завидок, от ранней израненности,бросил первые аплодисменты свои,как цветы, к белоснежным балеткам избранницы.Но любовь унижают и бедность, и быт.Балерине бывало несладко в нелегкие те пятилетки —и от очередей, чтоб хоть что-то для мужа добыть,и пришлось ей и штопать рубашки ему, да и собственные балетки.С пастернаковской Ларой, Лариса, тебя я хотел бы сравнитьпо страданьям твоим, непохожим совсем на порханье,а однажды любовь натянулась, как нить,и почти порвалась, но сынишка вернул ей дыханье.Может быть, подсказала снежинка, а может, божинкаили нянька твоя, Украина, как строгая мать:«А не поворотить ли оглобли нам, жинка?Ну и что же, что мы развелись? Почему не жениться опять?»Так вот вы победили, друг другом любимые вновь,оба — дети похожей на поле сражения сцены.Что такое искусство? Да та же любовь,и оно, как любовь, не прощает измены.5 октября 2011, Талса, Оклахома
Народный сатирик
Среди дебильства пьяного заборного,бессмертья дур-дорог и дураковнас укрепляет здравый ум Задорнова —дар Щедрина, который Салтыков.Когда застой взасос дедуси чествовали,он разгадал метафоры моии за главу мою про Лобачевскогочуть не был исключенным из МАИ.Мне называть тебя лишь Мишей хочется,настолько близок ты, как друг и брат,и все-таки не забывать и отчества —глаза отца из глаз твоих глядят.Спасибо тебе, Миша Николаевич,что, за ухо нас крепенько словя,ты, как гвоздями, шутками вколачиваешьнешуточные горькие слова.Что женщин ты унизил — это глупости.Ни на кого ты зря не нападал.Прошелся по американской тупости,а разве нашей ты не наподдал?Лингвистом, от минобров независимым,фольклор вобрал устами, как родник,и как мальчишка озорнейше высунулот чужизны очищенный язык!Жить легче, если жизнь облагороденаи не грязны ни совесть, ни уста.Что наш Язык? — он тоже наша родина.Когда он чист, и родина чиста.30 апреля 2012
Марион Бойарс
Кто лучший мой издатель? АнгличанкаМарион Бойарс.В ней вкус и совесть, видно, не случайноне жили порознь.Она была в профессии пристойнойнепризнанной, но гордой королевойимперии портфельной, но достойной.и с шелестинкой рукописей левой.Поставила она фонтаном брызнувшийазарт на карту.Не бизнейший был муж, но самый жизнейшийКинг Вкуса — Артур.Она как любопытный вороненокв очках рабочих,а в рукописях — и похороненныхбыл клюв разборчив.Как будто у охотника в болоте,у ней и ушки были на макушке,и на прицел был ею взят в полетеКен Кизи над гнездом кукушки.А денежные были катастрофы,она читала с обожаньем строфы,какие не хотел читать никто,которые ей нравились зато.Издатель, если он читает книги,да и стихи, — в глазах коллег он болен!А для нее прекрасны были мигис Кортасаром, Кэндзабуро и Беллем.Она могла быть в гневе ураганом,но грациозным.Со мной, в сибирском детстве уркаганом,была и другом, нежным и серьезным.Не потеряла детскую резвинку.Была такого маленького роста,и танцевала в Грузии лезгинкуона — чуть-чуть не жертва Холокоста.Мы столько выступали с нею вместе.В ней была смелость книгополководца.Мне кажется, что Марион — на месте.Ждет рукописей. Что ж, писать придется.15 октября 2011
Танечка Лиознова
На похороны режиссера фильма «17 мгновений весны» пришла лишь горсточка близких друзей. Одним из немногих, кто навестил ее перед смертью, был исполнитель роли Мюллера в этом фильме артист Броневой.
Любила Танечка Лиозноваполуподпольно, партизанисто.Не знала вовсе горя слезного,поскольку слишком была занята.Была так долго бесквартирница,влюбилась, выглядя не выхоленно,лишь в ею созданного Штирлица,но уж совсем-совсем не в Тихонова.Забытая, бровей не хмурила —мечтала — вот найти бы внучку!Был поцелуй последний — Мюллерав ее ребяческую ручку.Апрель 18, 2012