Счастья тебе, дорогуша!
Шрифт:
– Маргориточка, я прямо-таки в страшном затруднении. Муж тоже очень переживает, но ты пойми правильно. Мы потом соберемся и отметим. Посидим втроем, можно вообще в ресторан выбраться. Как ты считаешь?
– Ты о чем? – растерялась я. – Вы решили отмечать в ресторане? Круто по временам кризиса, не считаешь?
– Мы отмечаем на даче, – замороженным голосом возразила она. – Но ты же понимаешь, что Виноградов просто не мог не пригласить Кешку. Он же с Кешкой каждую неделю в бане и все такое. И потом, это же не мой день рождения, а его…
– Ты хочешь сказать, что там будет Кешка? – нахмурилась я. – И я должна буду с ним любезничать? В конце концов, он завел себе какую-то фифу, нет, это невозможно. А вдруг он
– Вот и мы так решили, – с облегчением выдохнула Анька. – Зачем тебя травмировать? Лучше потом отдельно встретимся, посидим…
– Так ты звонишь, чтобы сказать, что я не приглашена? – вдруг дошло до меня. – То есть он с этой… дрянью приглашен, а я – нет?
– Понимаешь, мне очень неудобно это говорить, но… Виноградов считает, что ты… что вы с Кешкой только портили друг другу жизнь. Он уверен, что Лера – это хороший шанс для Кеши, – аккуратно добавила она. Но я уже ее не слушала. Я была потрясена тем, что через пару недель на вечеринке наших старинных друзей, с которыми мы дружили много лет, за столом снова будет тихо напиваться хороший, в общем-то, парень Кешка, но вытаскивать его буду уже не я, а некая Лера. И что мои друзья в целом этот процесс смены пажеского караула одобряют и всецело поддерживают.
– А ничего, что ты – моя старинная подруга?
– Но это же его день, – жалобно повторила Аня. Я сжала зубы и поинтересовалась:
– То есть, когда будет день рождения у тебя, ты не пригласишь Кешку, а пригласишь меня?
– Ну… Марго, как это все сложно, – всхлипнула она. – Зачем ты вообще его отпустила? Он же тебя так любил!
Через некоторое время процесс разделения друзей на твоих, моих и наших пошел еще интенсивнее. Наших, то есть тех, кто оказался бы готовым поддерживать отношения с обеими сторонами баррикады, не оказалось совсем. Каждому пришлось делать выбор, и этот выбор, как правило, оказывался не в мою пользу. Я просто поражалась, как многого я не знала о людях, с которыми дружила много лет. Которые улыбались мне, которые говорили о том, как Кешке со мной повезло и какая у него шикарная жена. Друзья, многие из которых восхищались мной настолько, что не постеснялись переспать со мной, несмотря на их чудесную дружбу с Кешкой. Мне так и хотелось спросить Виноградова:
– Если ты так жалел Кешку, так сочувствовал ему по-мужски из-за того, что у него такая неверная жена, что ж сам-то в свое время жарко обнимал меня, срывая с меня одежду, и вытворял такое, от чего бы твоя Аня, которая сидела дома с первым ребенком, упала бы в обморок?
– Извини, Марго, но Виноградов считает, что ты сама во всем виновата. Не надо было Кеше изменять, – однажды набралась решимости и выпалила мне в трубку Аня, а я промолчала. Я просто уже отказывалась что-либо понимать. Все они спокойно закрывали глаза на все то, что делалось тихо, тайком. Даже если я занималась тем самым с ними же. И все они теперь не без удовольствия клеймили меня позором в своих кругах, видимо, за то, что я имела наглость произнести что-то вслух. Теперь все и каждый припоминали мне мою Большую Любовь. Я ведь ушла от Кешки, потому что думала, что влюбилась. Вот любви-то у нас как раз и не прощают.
Как будто Мамай прошелся по нашему кругу, и оказалось, что моих-то друзей, собственно, кот наплакал. Причем разделение произошло презабавнейшее: ему, Кешке, достались самые старинные, самые семейные наши друзья, с которыми мы постоянно праздновали разнообразные даты, угощали друг друга шашлыками, даже организовывали совместные туры в Турцию и Европу. Мне же остался в основном новодел: подружки с работы, подружки с форумов и еще подружки из моего родного Бердянска, с которыми я иногда поддерживала связь. Причем парадокс – все, кто достался мне, были практически поголовно не замужем. Все, с кем теперь дружил Кешка, были женаты.
Иными словами, вся мужская
Я держалась огурчиком примерно до Нового года. Я вела активную и очень насыщенную жизнь. Работа (на первом месте только в списке, но не в жизни), подруги и перекуры, личная жизнь, шопинг – этот американский вид спорта. Мое материальное положение ухудшилось, так что теперь мне приходилось выискивать тряпки с большими скидками. Купить, как раньше, любое платье просто потому, что оно мне понравилось, я теперь не могла. Да, без Кешки было сложно. Но я всерьез думала, что все это пройдет, закончится. Все вернется на свои места, и Кешка поймет, что подделка под меня никогда не сможет заменить саму меня. Это было очевидно, это было неизбежно. Для меня по крайней мере. Ведь на самом-то деле он всегда любил и любит только меня! И я знала, что если мы с ним все-таки сойдемся снова, все наши друзья проглотят все свои мнения (чтоб они подавились) и снова будут кричать, какая мы чудесная пара. Был еще один важный момент, за который я цеплялась, как матрос за бортом цепляется за обломок бревна. Кешка все еще продолжал платить за нашу квартиру. Зачем бы ему это делать, если он не планирует туда вернуться?
И я не то чтобы ждала его возвращения. Даже не то чтобы хотела этого, ведь и слепому видно, что с Кешкой я была не очень-то счастлива. Просто прошлое легкое несчастье было все-таки более терпимо, чем вот такое полное одиночество. Нет, я не была одна. Такие женщины, как я, могут в любую минуту организовать себе компанию. У меня всегда была очень насыщенная личная жизнь. И теперь у меня имелась в загашнике пара друзей-мужчин, которые всегда были готовы бросить дом и семью, чтобы примчаться ко мне и починить кран, который течет. Не просто так, а за любовь, конечно. Мужчины вообще-то редко что-то делают просто так. Нет, я не была одна, но я была одинока. Даже когда лежала в объятиях какого-нибудь мужчины. Сегодня это был Виктор (женат, двое детей, живет в Бутово, не любит заниматься сексом с женой, говорит, что я – его женский идеал). Я сама его позвала, позвонила после обеда и попросила заехать за мной после работы. Я просто не могла сегодня вечером оставаться одна.
– Знаешь, Марго, ты все-таки чудесная, – нежно шептал мне на ухо Виктор, лежа со мной в нашей с Кешкой постели. Он сонно гладил мои плечи, а я лежала и думала, что почему-то совсем, совсем ничего не чувствую. – Никто на свете меня не понимает лучше, чем ты.
– Может быть, нам стоило бы быть вместе? – поинтересовалась я. – Раз уж я оставила мужа и теперь свободна…
– Да! Ты права, конечно, – засуетился он, моментально сбросив остатки сна. – Но я не могу вот так вот просто бросить детей. Они же ни в чем не виноваты, правда?
– Это верно. То есть если бы не дети, то ты бы ушел ко мне?
– Хоть сейчас, – с готовностью кивнул он, ничем не рискуя. А я подумала, что мой Кешка жил со мной только ради меня. Потому что он очень сильно меня любил.
– И ты живешь с женой только из-за детей? А спишь со мной. Это нормально. Это твоим детям не вредит. И ты не думаешь, что измена жене – это нехорошо?
– Что с тобой такое? – нахмурился он.
– Все мои бывшие друзья считают, что я просто негодяйка, которая изломала жизнь хорошему парню. Вот я и пытаюсь узнать, а что ты об этом думаешь. Особенно лежа в моей постели?